Иблис всегда требовал жертв. И если сейчас жертвой ему является капитализированное время миллиардов людей, их главнейший ресурс — жизненное время, конвертируемое в деньги, их энергетические соки; то в древности, сатана требовал ещё и иных жертв, а именно — человеческих жертвоприношений. Не было ни одной большой послепотопной цивилизации, ни одного древнего народа, который не использовал бы в своей ритуальной практике человеческие жертвы. Культ крови и культ золота — это отличительные черты языческого миропонимания. Кровь — источник жизни. Золото — символ денег, наживы, алчности, власти. Археологи, историки и этнографы обнаружили массу свидетельств кровавых культов в культурах различных народов: от кочевых племён африканских пустынь до величайшего Вавилона и Мезоамерики, от сияющего Рима до уединённых горных плато Тибета.
Ваал, Молох, Кронос, Сатурн, Один, Перун, Уицилопочтли и прочие ненасытно требовали человеческой крови, а служившие им жрецы без устали выполняли их жесточайшие требования. Кровь и золото роковой печатью антихриста вытатуированы на душах служителей сатаны. Время жизни человека — наш бесценный ресурс, которого современному человеку так не хватает, заковано в сансарическое колесо. Стальная паутина инфернального социума окутала человечество, превратив планету в тотальный капиталистический рынок, где всё продаётся и всё покупается. А глобальный мировой Паук — Великое Существо (Иблис) требует всё больше и больше: золота, времени (человеческих энергоресурсов) и крови.
ХХ век отметился в Истории двумя кровопролитнейшими войнами. И нам отнюдь не уготовано мирное будущее, наоборот, человечество всё ближе к новой мировой бойне. Вселенский Рок, так же как и в древности, крушит и ничтожит. Мировая Коса Фатума «чистит» всё на своём пути, вооружившись новым орудием — смертельным короновирусом. И человечество, кичившееся своей наукой и прогрессом, оказалось абсолютно не готово к этому вызову. Свеча Единобожия в этих условиях, в этой реальности, озаряет космическую ночь Рока и противопоставляет ему Слово Всевышнего — Священный Коран. Коран — это то Слово, которое уже осуществилось в прошлом и, которое, несомненно, осуществится в будущем.
Как и в древности, человека одолевают всё те же страсти — деньги, секс, власть и кайф. Как и в прошлые времена, он беззащитен перед лицом Смерти. Но современный человек, с пластиковой карточкой вместо фигового листа, продолжает жить так, как будто он вечен. При том, что Вера в жизнь будущую в сознании нынешнего человека практически полностью девальвировала, превратившись во всеобъемлющую веру в успех и в торжество материальных ценностей. Древние, хотя ничто из человеческих слабостей им было не чуждо, были гораздо более открыты и чувствительны к мистическим тайнам, открывавшим доступ к неведомому и запредельному. Это искусство сейчас почти полностью забыто, то есть интерес к нему потерян среди широких масс, хотя оно всё также практикуется жрецами. Как и несколько тысячелетий назад, жрецы входят в резонанс с потусторонней Силой и она продуцирует определённую информацию, которую они используют. В древности, для того чтобы более точно и определённо установить этот контакт, использовался метод человеческих жертвоприношений.
Жертвенная кровь, стекающая по каменному желобку алтаря в древнем капище, как незримая связь мира земного с миром потусторонним, расширяла возможности и приносила глубокие, оккультные знания тем, кто её проливал, наполняла их (посвящённых в кровавый культ) тайной силой и могуществом. Жертвенная кровь, как мост между мирами, позволяла перейти из этой, ощутимой реальности в запредельную реальность других миров: скрытых, тёмных, инфернальных. Жертва для язычников — это сделка с Роком.
Когда фараоны Древнего Египта, считавшие себя земными богами — отражением богов небесных, отправлялись в потустороннее путешествие, они брали с собой большую свиту — слуг, которые должны были обеспечить фараонам комфортабельную жизнь в царстве мёртвых. Так, один из первых царей объединённого Египта, фараон раннединастического периода Джер, живший в начале третьего тысячелетия до н. э., взял с собой в загробный мир 338 человек. В основном, это были женщины, причём отнюдь не рабыни — каждая из них удостоилась отдельного захоронения.
Усыпальницу фараона Первой династии Уаиджи окружают могилы 174 человек, принесённых в жертву. Отдельным кварталом захоронен ещё 161 человек. Вокруг гробницы преемника Уаиджи фараона Удиму в Абидосе захоронены 136 человек.
Жрецы Древнего Китая практиковали традицию «гадательных костей». Традиция гадания на костях уходит корнями ещё в неолит. Кости при этом использовались самые настоящие: лопатки животных и части панциря черепах. Гадатель нагревал участок кости с помощью раскалённого стержня и по форме трещин формулировал ответ на заданный ему вопрос. Но главное в том, что и вопрос, и ответ, и дату гадания, и имя гадателя записывали на этой кости. Поэтому кости сохранили уникальный исторический материал. Очень часто запись на кости содержала просьбу к богам или усопшим предкам, а заодно и обещание принести им жертвы в случае, если гадание пройдёт успешно и духи дадут добро. К 1974 году исследователи обнаружили около двух тысяч гадательных надписей, в которых говорилось о человеческих жертвоприношениях. Число одновременно принесённых в жертву людей могло достигать многих сотен. Всего в надписях древних китайцев на гадательных костях было упомянуто 14 197 принесённых в жертву людей. Эти люди были погублены в честь божеств гор и рек, в честь покойных царей и глав наследственных домов.
Забота об усопших китайских властителях имела колоссальный размах. Это подтверждается не только надписями на гадательных костях, но и данными археологии. Погребальные камеры китайских владык заполнялись оружием, драгоценной утварью, золотыми и нефритовыми украшениями. В усыпальницах, помимо самых правителей, найдены скелеты сотен людей. Отдельно были погребены повозки с лошадьми и возничими. Снаружи усыпальниц простирались целые кладбища: множество могил обезглавленных военнопленных с руками, связанными за спиной. Тысячи их голов были захоронены в отдельных ямах.
В индийской «Яджурведе» — книге о правилах жертвоприношений — одна из глав посвящена жертвоприношениям человеческим. В ней предписывалось в некоторых случаях приносить в жертву до 184 человек разных сословий и каст. Но эти инструкции в историческое время если и применялись, то крайне редко. Уже в начале первого тысячелетия до н. э., брахманы называли многие обряды, описанные в «Яджурведе», устаревшими. И этому есть логичное объяснение: ведь среди людей, которых следовало приносить в жертву, Веды называют и брахманов. Поэтому с того времени, когда власть брахманов стала несокрушимой, замена реальных жертв на символические была неизбежна.
Но, несмотря на то, что и основные направления индуизма, и, появившийся в шестом веке до н. э., буддизм, и главное Ислам, массово пришедший на территорию Северной Индии в двенадцатом веке, отвергали человеческие жертвоприношения, они продолжали совершаться отдельными племенами и сектами.
Племена нага, населяющие горы Северо — Восточной Индии, славились как охотники за головами. Голова была для них магическим амулетом, независимо от того, принадлежала ли она воину или женщине, добыта в бою или при нападении на спящего ребёнка. Нага считали, что голова обеспечивает благоволение богов, уважение соплеменников, внимание девушек, охраняет от болезней, оберегает от несчастий.
Зловещую известность получили так называемые тхаги (или туги) — средневековые индийские разбойники, посвятившие себя служению чёрной богине Кали, богине смерти и разрушения. По мнению почитателей Кали, её гнев настолько ужасен, что грозит существованию мира, поэтому особая тема в культе этой богини — усмирение Кали. Обычно её изображают одетой в шкуру пантеры, с ожерельем из черепов. В одной из четырёх своих рук она держит отрубленную голову, в других руках у неё — меч или жертвенный нож; из раскрытого рта свисает окровавленный язык.
Примерно с ХII века банды тхагов грабили караваны и убивали путешественников. Жертву душили, накинув сзади платок, называемый «румалом», с утяжелителем на конце. Орудием тхагов — кинжальщиков был кинжал, которым они наносили удар в затылочную ямку жертвы. Тела они закапывали ритуальной мотыгой или сбрасывали в колодец. В тридцатые годы ХIХ века английские власти Индии положили конец широкой активности тхагов или, по крайней мере, свели её к минимуму. Однако и поныне случаются прецеденты убийств современными тхагами во имя Кали. Книга рекордов Гиннесса утверждает, что на совести тугов лежит около двух миллионов смертей.
Следует упомянуть и весьма распространённый в Индии в древности и в средневековье ритуал сати — похоронная традиция, в соответствии с которой вдова подлежит сожжению вместе с покойным супругом на погребальном костре.
На территории Ханааана (древнейшее название Палестины и соседних районов Сирии и Финикии) человеческие жертвоприношения были распространены, вероятно, не более, чем по всему древнему миру, но ужас потомков (а часто и современников той эпохи) вызывал тот факт, что в жертву здесь приносили детей, причём детей не рабов и не пленников, а своих собственных. Помимо этого у жителей Ханаана существовал ещё один страшный обычай — «всесожжение» своих первенцев. Древние финикийцы пытались смягчить своих кровожадных богов, отдавая им самое ценное, что у них было.
Традиционно жертвы приносились Ваалу (Баалу), который также отождествлялся с Кроносом в древнегреческой религии. А в культе карфагенян (Карфаген — финикийское государство), ведущую роль играл Ваал — Хаммон, олицетворение Солнца, которого римляне отождествляли с Сатурном.
Также существовал культ другого божества — Молоха. В Библии он назван «мерзостью Аммонитской». Ему строились капища и приносились человеческие жертвы. Аммонитяне — семитский народ, живший в древности на территории современной Иордании. Аммонитяне происходили от Аммона, сына Лота от его собственной дочери, которая вступила с ним в связь, предварительно напоив отца вином до беспамятства (по Библии). Не исключено, что Ваал и Молох — это одно и то же божество.
«Жрецы Молоха ходили по широкой плите, всматриваясь в толпу. Нужна была жертва отдельного человека, совершенно добровольная, так как считалось, что она увлечет за собою других. Никто пока не являлся…
Мало-помалу люди проникали в проходы и доходили до конца; они бросали в огонь жемчуга, золотые сосуды, чаши, факелы, все свои богатства; дары становились все более щедрыми и многочисленными.
Наконец, шатающийся человек с бледным, безобразно искаженным от ужаса лицом, толкнул вперед ребенка; в руках колосса очутилась маленькая черная ноша; она исчезла в темном отверстии. Жрецы наклонились над краем большой плиты, и вновь раздалось пение, славящее радость смерти и воскресение в вечности.
Жертвы поднимались медленно, и так как дым восходил высокими клубами, то казалось, будто они исчезали в облаке…
Медные руки двигались все быстрее и быстрее безостановочным движением. Каждый раз, когда на них клали ребенка, жрецы Молоха простирали на жертву руки, чтобы взвалить на нее преступления народа, и громко кричали: „Это не люди, это быки!“ Толпа кругом ревела: „Быки! Быки!“ Благочестивые люди кричали: „Ешь, властитель“.
Жертвы, едва очутившись у края отверстия, исчезали, как капля воды на раскаленном металле, и белый дым поднимался среди багрового пламени.
Но голод божества не утолялся; оно требовало еще и еще. Чтобы дать ему больше, ему нагружали руки, стянув жертвы сверху толстой цепью, которая их держала. Верные служители Ваала хотели вначале считать число жертв, чтобы узнать, соответствует ли оно числу дней солнечного года; но так как жертвы все прибавлялись, то их уже нельзя было сосчитать среди головокружительного движения страшных рук. Длилось это бесконечно долго, до самого вечера. Потом внутренние стенки отверстий зарделись более темным блеском. Тогда стали различать горевшее мясо. Некоторым даже казалось, что они видят волосы, отдельные члены, даже все тело жертв.
Наступал вечер; облака спустились над головой Ваала. Костер, переставший пылать, представлял собою пирамиду углей, доходивших до колен идола; весь красный, точно великан, залитый кровью, с откинутой назад головой, он как бы шатался, отяжелев от опьянения.
По мере того, как жрецы торопились, неистовство толпы возрастало; число жертв уменьшалось: одни кричали, чтобы их пощадили, другие — что нужно еще больше жертв. Казалось, что стены, покрытые людьми, должны рушиться от криков ужаса и мистического сладострастия. К идолу пришли верующие, таща цеплявшихся за них детей; они били их, чтобы оттолкнуть и передать красным людям. Музыканты останавливались по временам от изнеможения, и тогда слышны были крики матерей и шипение жира, падавшего на угли. Опившиеся беленой ползали на четвереньках, кружились вокруг колосса и рычали, как тигры… обреченные с рассеченными губами пели гимны.
Ограду снесли, потому что все хотели принять участие в жертвоприношении; отцы, чьи дети умерли задолго до того, кидали в огонь их изображения, игрушки, их сохранившиеся останки. Те, у кого были ножи, бросались на других, и началась резня.
При помощи бронзовых веялок рабы, служители храма, собрали скрая плиты упавший пепел иразвеяли его повоздуху, чтобы жертвоприношение разнеслось над всем городом идостигло звездных пространств»(Гюстав Флобер, роман «Саламбо»).
Уже само основание города Рима ознаменовалось если не жертвоприношением в прямом смысле, то ритуальным убийством. Ромул убил своего брата Рема. Традиция приносить людей в жертву Сатурну просуществовала у римлян достаточно долго. Связана она была с праздником Сатурналий. Праздник проводился ежегодно 17 декабря — время, когда приходили к концу земледельческие работы и все стремились к отдыху и веселью в связи с окончанием жатвы. Праздничные развлечения продолжались до 5–7 дней. Позже, в IV веке н. э., сатурналии были приурочены к празднованиям Рождества и Нового года, как и праздновавшийся в эти же дни Sol invictus — праздник Солнца и зимнего солнцестояния.
Известно, что человеческие жертвоприношения в Риме были запрещены Сенатом лишь в 97 году до н. э. Однако постановление это регулярно нарушалось — и по воле императоров, и тем фактом, что казни преступников трактовались как жертвоприношения, и тем, что гладиаторские бои были, по сути, продолжением традиции погребальных игр. Кроме того, существовали публичные казни, которые не имели ничего общего с развлечением толпы и носили чисто ритуальный характер. Здесь нужно прежде всего сказать о казни весталок, нарушивших обет целомудрия. Их живыми зарывали в землю, посвящая подземным богам. Ведь и сама богиня священного очага и жертвенного огня Веста ассоциировалась с подземными богами. Жриц богини — весталок — подбирали весьма тщательно: исключительно из представительниц знатных семей 6–10 лет без явных физических недостатков. После обряда посвящения девочка принимала 30-летний обет целомудрия и безбрачия, нарушение которого каралось погребением заживо.
Самыми массовыми человеческими жертвоприношениями в Риме были гладиаторские игры. Основной причиной возникновения гладиаторских игр являлся заимствованный у этрусков погребальный обряд. Потенциальные жертвы человеческих жертвоприношений — не только рабы, но и свободные — должны были сражаться с мечами в руках и, таким образом, погибал слабый, а сильный оставался в живых, вызывая восторг присутствующих. Гладиаторские поединки представляли собой своего рода подношение богу войны.
Кровавые культы практиковали и скифы, и сарматы, и монголы, и кельты, и германцы, и славяне…
У японцев существовал древний ритуал — Хитобасира, при котором жертву заживо замуровывали в одну из опор для будущего строения, например моста. В качестве жертвы, как правило, выступала мать с младенцем. Считалось, что такой обряд должен защитить постройку в случае землетрясения, военных тревог и прочих бедствий.
Культовые жертвоприношения были широко распространены в Непале и Тибете — на землях, где издревле исповедовали чёрную религию бон. Бонские жрецы — «чёрные ламы» — пользовались славой могущественных магов и, согласно сохранившимся легендам, могли вырвать трепещущее сердце обреченного одним движением руки — без использования ножа. Жертвенную кровь собирали в особые чаши, изготовленные из человеческих черепов, а полые кости обрабатывали и превращали в ритуальные музыкальные инструменты.
Исключительные масштабы практика человеческих жертвоприношений имела в Мезоамерике, в культурах майя и особенно — ацтеков. Европейский автор времён колонизации Америки писал: «не было числа идолам Мексики» — только у ацтеков почиталось около двух тысяч богов. И большинство из них требовало человеческих жертв и прежде всего человеческой крови. В центре ацтекской философии лежали представления об абсолютной подчинённости судеб людей воле богов, которые в свою очередь требовали для поддержания собственной жизни человеческой крови. Смерть богов могла бы стать причиной гибели всего мира. Так, например, существование Солнца, в представлении ацтеков, могло быть возможным только при подпитке его человеческой кровью. Таким образом, возникает культ крови, как источника энергии не только для жизни организма, но и для жизни светила.
Жертвоприношения устраивались в какие-либо знаменательные дни, например, в праздники, посвящённые культу Солнца или какому-либо событию. Жертвами могли быть как собственно добровольцы из народа, так и захваченные во время сезонных войн пленники. Наиболее известно жертвоприношение, производимое на вершине храма. Жертву окрашивали в синий цвет и вели на вершину пирамиды, где eё поджидал жрец с обсидиановым ножом. Следующим делом жертву клали на камень и рассекали грудную клетку, из которой вынимали сердце (сами жрецы называли его «драгоценным орлиным плодом кактуса») и «утоляли им жажду солнца». Сердце следовало изъять быстро, хирургически точно и поднести к статуе божества еще живым, пока «не отлетела душа». Нередко при этом жертве отрубали голову, а тело сбрасывали с пирамиды.
В феврале 1519 года к берегам Мексики причалила эскадра Эрнана Кортеса, состоявшая из одиннадцати кораблей. В распоряжении Кортеса находилось около шестисот пехотинцев, небольшой отряд кавалерии и полтора десятка пушек. У Кортеса, конечно, не было шансов с ходу завоевать могущественную империю ацтеков, которая насчитывала сотни тысяч воинов. И, тем не менее, это свершилось. Кортес уничтожил эту империю. Испанцы утверждали, что ацтекский император Монтесума II принял их за посланцев бога Кетцалькоатля, а Кортеса, быть может, и за самого бога. Монтесума оказал Эрнану Кортесу если не божественные, то по крайней мере царские почести. Испанцам также показали индейские храмы. Берналь Диас, испанский конкистадор, участник экспедиции Эрнана Кортеса, так описал посещение главного ацтекского храма:
«… предложил войти в одну башенку [из двух], по верху крыши которой были очень богатые зубцы, а внутри ее, в помещении в виде зала, находились два подобия алтаря, и при каждом алтаре было по гигантскому идолу, с очень высокими туловищами и весьма массивных.
Первый, находившийся по правую руку, сказали они, был идол Уицилопочтли, их бог войны, его лицо и нос были весьма широкие, а глаза безобразные и свирепые; все его туловище было покрыто столь многими драгоценными камнями, золотом и жемчугом, прикрепленными мастикой, которую изготавливали в этой земле из каких-то корней, и голова была покрыта этим же, а туловище его было опоясано несколькими по виду большими ужами, сделанными из золота и драгоценных камешков, и в одной его руке находился лук, а в другой — несколько стрел…
… И были все стены и пол в этом святилище так залиты и черны от запекшейся крови, что все так сильно и скверно воняло.
Затем, вдругой стороне, полевую руку, рассмотрели находившегося тамже другого гигантского идола высотой сУицилопочтли… они были братьями, иэтот Тескатлипока был богом ихпреисподни ивладел душами мешиков (тоесть мексиканцев), ибыло опутано его туловище изображениями дьявольских карликов схвостами ввиде змей. Ибыло настенах столь много запекшейся крови, ивесь пол был еюзалит, идаже набойнях Кастилии небыло такого зловония. Итам были преподнесенные этому идолу пять сердец, принесенных втот день вжертву…
И все было залито кровью, как стены, так и алтарь, и было такое зловоние, что мы, не выдержав больше, выскочили наружу.
Итам находился огромный, колоссальный барабан; когда понему били, звук отнего был такой унылый ислышен оттуда надве легуа (единица длины встранах Латинской Америки) и, как они говорили, был похож назвучание инструмента изихпреисподни; они сообщили, что кожа наэтом барабане сисполинских змей. Тутже находилось имножество других дьявольских вещей— большие ималые трубы, всякие жертвенные ножи изкамня, множество обгорелых, сморщенных сердец индейцев. Ивсюду— кровь икровь!
Не мог поэтому наш Кортес удержаться, чтобы не сказать Мотекусоме, через наших переводчиков: «Сеньор Мотекусома, не понимаю, как Вы, столь славный и мудрый великий сеньор, не убедились до сих пор, что все эти ваши идолы — злые духи, именуемые детьми дьявола. Чтобы убедить Вас и ваших жрецов в этом, разрешите на вершине этой башенки водрузить крест, а в ее помещении, где находятся ваши Уицилопочтли и Тескатлипока, поместить изображение Нашей Сеньоры [Девы Марии]; тогда вы сами увидите, какой страх обуяет ваших идолов».
Но Мотекусома ответил очень немилостиво, тем более что подле находилось двое жрецов, явно разгневанных: «Сеньор Малинче! Если бы я знал, что ты здесь будешь поносить моих богов, я никогда бы не показал их тебе. Для нас они — добрые боги; от них идет жизнь и смерть, удача и урожай, а посему мы им поклоняемся, приносим жертвы. Тебя же очень прошу оставить впредь всякое дерзновенное слово».
В фильме Мела Гибсона «Апокалипсис» 2006 года очень красочно, жестоко и натуралистично показан процесс человеческих жертвоприношений у индейцев майя.
Пророк Ибрахим (Авраам) был первым и последним подлинным представителем монотеистической Традиции, которому довелось возложить сына своего на жертвенник.
«Авраам, приносящий в жертву первенца во имя неведомого Бога, которого он определяет для себя волюнтаристическим актом веры, отвергая все объекты поклонения, которые имеют „реалистический“ и „досягаемый“ характер, — это истинный герой, осуществляющий акт подлинного самоутверждения, ибо по-настоящему Авраам начинает быть в тот момент, когда определяется в своей решимости пожертвовать реальной сверхценностью — сыном-первенцем — во имя принципиально неданного, находящегося вне сферы позитивного опыта» (Гейдар Джемаль)
Таким образом, Авраам утверждает Великим актом Веры подлинность и безусловность Непознаваемого Аллаха. Что же могло быть более ужасным испытанием для, уже прожившего длинную жизнь Пророка, чем указание убить собственной рукой родного сына? И этот благочестивый сын отвечает глубочайшей смиренностью! Поистине верующий сын поистине верующего отца покорился Воле Бога. «Мы сообщили ему благую весть о кротком сыне. Когда сын достиг того, чтобы разделить усердие с ним, [Ибрахим] сказал: «О сын мой! Воистину, я видел во сне, что я приношу тебя в жертву с закланием. Что думаешь ты [об этом]?\” Сын ответил: «О отец мой! Поступай так, как тебе велено. Если так будет угодно Аллаху, ты найдешь меня терпеливым» (Коран 37:101–102)
Авраам доказал свою готовность отдать Господу самое ценное. «Когда они оба покорились [воле Аллаха] и [отец] поверг его [лицом вниз] (чтобы совершить жертвоприношение) (Коран 37:103) Авраам занёс нож над сыном… и тут к нему с неба воззвал Голос. «Мы воззвали к нему: „О Ибрахим! Ты исполнил [то, что велено было тебе] во сне“. Воистину, так Мы воздаем тем, кто вершит добро. Воистину, это и есть явное испытание» (Коран 37:104–106)
Курбан-байрам — праздник жертвы — является уникальным праздником, который повторяет подвиг Авраама. Авраам принес в жертву ягненка и сейчас, в Курбан-байрам, их убивают не для пиршественного стола, а в качестве воспоминания о том, что жертва Ибрахима была заменена животным, которое было послано Всевышним в качестве доказательства своей подлинности в обмен на жизнь сына.
«Поистине, Аллах предписал всё делать хорошо… и когда будете резать животное, то делайте это наилучшим образом. И пусть каждый из вас, как следует наточит свой нож, и пусть избавит животное от мучения» (так сказал Пророк Мухаммад — да благословит его Аллах и приветствует!)
Категорический запрет человеческих жертвоприношений прозвучал в заповедях, данных Всевышним через Моисея:
«скажи сие сынам Израилевым: кто из сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между Израильтянами, даст из детей своих Молоху, тот да будет предан смерти: народ земли да побьет его камнями» (Библия, Левит 20:2)
Вероотступников, совершающих человеческие жертвоприношения, Бог обличает устами пророка Иеремии. Библия говорит нам, что Он клеймит тех, кто «устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило»
(Иеремия 7:31)
Завет Авраама с Богом — это радикальное противопоставление всему многообразному, прежнему опыту идолопоклонства. Ибрахим изменил природу жертвы. Он возложил своего сына на жертвенник не для того, чтобы что — то получить, взять или воспользоваться милостью божества, как делали до него язычники, он согласился отдать самое ценное, выполняя указ Всевышнего, ничего не требуя от Него, совершая подвиг Высочайшей Веры.
«Чья религия может быть прекраснее религии того, кто покорил свой лик Аллаху, творя добро, и последовал за верой Ибрахима (Авраама), ханифа? Ведь Аллах сделал Ибрахима (Авраама) Своим возлюбленным» (Коран, 4:125)
НИКИТА БАРАНОВ