Не так давно учёные доказали, что бородатый воин является более мужественным и смелым. Значит в бороде заключена сакральная сила, которая придаёт образу мужчины не просто брутальный вид, а наделяет его особой энергетикой.
Английский писатель Джон Булвер, живший в XVII веке, тоже утверждал, что бритьё оскорбляет Творца: «Борода — замечательный подарок Бога, и брить её — значит быть в меньшей степени мужчиной. Это не только непристойность, но и неблагодарность по отношению к Богу и природе, отвратительно с точки зрения Священного Писания, которое запрещает нам уродовать лицо…».
Борода — символ мужского начала, первородства, патриархальности, физиологической зрелости и мудрости. Она также являлась атрибутом внешнего отличия от женского культа красоты, который сейчас, к сожалению, стал доминирующим трендом в обществе постмодерна. Наша эпоха, охарактеризованная многими, как духовно разложившаяся, смела все прежние мировоззренческие системы координат, иерархию ценностей, обнулила их, и на их затухающих обломках воздвигла новый идеологический каркас: «дозволено всё, что возможно, запретов и границ больше нет».
Так была стёрта граница между подлинно «мужским» и «женским». На передний рубеж был выдвинут третий пол — «оно». Тут же появились различные концепты, объясняющие «современность» и «прогрессивность» среднего пола. «Унисекс» был объявлен трендом, наиболее контурно выражающим внутренний мир поколения «post pepsi». ЛГБТ-сообщество стало задавать тон в общественном дискурсе. Мужской принцип стал главным объектом критики и нападок. Феминистский каблук яростно пытается его раздавить, прижать, чтобы тот больше не смог подняться… При этом чем больше женщина получает прав, тем больше она истерично требует.
Многие мифы повествует о силе и мощи бородатого мужчины. Праведник в Святых Писаниях — неизменно «бородатый муж». Впервые бороды стали брить жрецы Древней Греции. Они также проходили обряд физической кастрации. Бритьё бороды, собственно, и означало символическое лишение себя «мужского принципа» ради обретения таинства «женской мудрости», практики созерцательной медитации, которая является противоположной настоящей мужской гармонике — воле и утверждению. Именно язычество апеллирует к мудрости, как к женской ипостаси бытия. Мужчина же обращается за помощью к воле, принципу долженствования, преодоления, усердия и подлинной власти. Жрецы же выступают в качестве операторов «языческой мудрости», её пропагандистов. У Агриппы Великого есть книга, в которой он доказывает преимущества женского начала. С точки зрения магического и мистического — женщина есть совершенное существо.
В Древнем Египте жрецы брились каждые три дня. Элита египетского общества относилась трепетно к процессу отсечения волосяного покрова с лица. Делали они это искусно выполненными бритвами — позолоченными и инкрустированными драгоценными камнями. Простые египтяне рассматривали мужскую бороду как символ, незыблемый атрибут мужской идентичности, что вылилось в серьёзный конфликт. И тогда высшие иерархи Древнего Египта пошли на компромисс — они всё же брились, но использовали во время церемониальных процедур и религиозных мероприятий накладные бороды — «постиш».
Так называемый третичный волосяной покров (борода и усы) прямо соотносится с уровнем мужского гормона тестостерона. Чем гуще растительность, тем выше мужская органика.
В Древней Руси состригание бороды у мужчины было подобно кастрации. Те же принципы были и в других патриархальных обществах, военных демократиях, где первичен закон меча и Божьего права! Это общество героев, которые были на «ты» со смертью.
В 1699 году Пётр I приказал всем брить бороды и носить германские платья. Он привнёс западный стиль и пытался навязать их образ жизни. Народ негодовал, отказывался исполнять указ императора. В народе говорили тогда: «Не трогайте наши бороды — возьмите лучше наши головы».
Ислам однозначно предписывает носить бороду как необходимый атрибут мужчины и добродетели. Некоторые учёные считают, что это ваджиб, то есть обязательное действие, предписанное шариатом. В целом, все религиозные традиции чётко предписывают отпускать бороды. Считается, что за бороду цепляются маленькие ангелы.
Сегодня мужская цитадель одиноко, но гордо стоит на страже подлинных ценностей сакральной цивилизации Духа. «Оно» агрессивно наступает, используя все средства для торжества своего принципа. Есть ещё очаги настоящих мужских по форме и содержанию пространств: Кавказ, Афганистан, Пакистан, Балканы… Трудно представить мужчин, населяющих эти регионы, бритых и без оружия. Вот поэтому-то мировая система всячески пытается лишить эти сакральные территории мужского наследия и духа сопротивления! Всё — от медиа до многотонных бомб — брошено на борьбу с ними!
Ныне покойный исследователь и знаток традиционализма Евгений Головин говорил: «Вся современная буржуазная культура насквозь матриархальна. Все буржуа — двулики. Вся наша современность, повторю, тотально матриархальна. И мужчина может существовать здесь только в виде сына, маменькиного сына, независимо от количества прожитых лет… Буржуа, изменив природное назначение мужчины, сделав его машинкой для накопительства денег, тут же попали под власть женских ценностей и женщин».
Сегодня общество и государство берёт на себя функцию мужского противовеса женскому началу. Именно социальное пространство лепит из человека «современное оно», лишённое интеллектуальной воли и возможности различать внешнее от внутреннего, бросать вызов неправильной среде, созданной по чертежам Системы. Тот, кто сегодня вмонтирован в общество, чувствует себя в нём комфортно и органично, играет по его правилам, оправдывает свою «включённость» в его зловещий терминал — лишён подлинно мужского качества к бунту сознания против косности материи.
Альбер Камю говорил: «Рождение бунта означает и рождение сознания».
Патриархальные ценности по своей внутренней логике иррациональны. Они исчезают с исчезновением их носителей. Нет мужчин — нет и мужских ценностей! Мужчина не может обладать никакой собственностью кроме оружия, коня и Великой Идеи. Все завоёванное и приобретённое — мужчина отдаёт женщине. Женская сущность и природа такова, что она «работает» с материальным пространством. Мужчина же приходит для того, чтобы отсверкать как яркая молния, а если он остаётся в «земных водах», то он неизменно теряет сво` назначение и подлинный внутренний мужской центр.
Ещё можно вспомнить известное изречение Осипа Мандельштама: «Власть отвратительна как руки брадобрея!».
Скорее всего, поэт здесь имел в виду власть в её пошлом буржуазном значении. Именно она охотится за «бородой» как символом мужской доминации…
РУСЛАН АЙСИН