Революция 1917: предпосылки и итоги

Революция 1917 года (включавшая в себя два последовательных переворота — Февральский и Октябрьский) интересна уже тем, что является последней подлинной революцией в истории России и в будущем нас не ожидает, на мой взгляд, ничего подобного. Подлинной революцией можно назвать только ту, которая радикальным образом меняет массовый уклад жизни, а не просто приводит к замене верхушки политического класса. Во втором случае уместнее было бы говорить о смене политических декораций и не более того.

До сих пор, думаю, довольно сложно судить, была ли революция 1917 года исторической случайностью или представляла собой неизбежность. С одной стороны понятно, что она была подготовлена всей культурной и политической средой 19 — начала 20 вв., включающей в себя работу писателей и философов, публицистов и агитаторов, шедших «в народ» и издававших газеты и журналы убеждавшие и образованный класс, и широкие массы, что со страной что-то не так и что самодержавие есть та враждебная сила, которая препятствует положительным сдвигам.
С другой стороны, окно возможностей, возникшее в 1917 году могло просто не открыться, не сложись многие факторы воедино. В своё время, советские историки, постоянно пребывавшие в путах материалистического детерминизма, пытались убедить аудиторию, что революция носила закономерный характер и стало быть была принципиально неизбежной. Однако, обращаясь к реальным событиям 1917 года, можно заметить, что простое устранение из политики одного или двух персоналий в тот момент, скорее всего привело бы к остановке революционного процесса. Например, если бы Троцкий не дожил бы до октября 1917 года или находился бы в тот момент за пределами Петрограда, то у революции не было бы завершающего этапа в виде Октябрьского переворота и сам характер революции был бы совершенно иной.

Широко известен тот факт, что большевики взяли власть в октябре 1917 года вопреки классическим марксистским схемам, утверждавшим, что первоначально социалистическая революция должна произойти в наиболее развитых странах. И тут, стоит остановиться на том, а почему, собственно говоря, основатели марксизма стояли именно на такой позиции. Сегодня, очевидно, вполне утрачено понимание того, что именно индустриальные рабочие (или пролетариат, как их обычно называют в марксистской литературе) представляют из себя единственно последовательную революционную силу.

Обычно в качестве объяснения приводят цитату, что рабочим «нечего терять, кроме своих цепей». На самом деле, это очень сильное упрощение, которое мало что объясняет. Рабочим есть что терять — например, они могут потерять работу и остаться без средств существования. Кому уж действительно нечего терять — так это люмпенам. Но что интересно, сами марксисты никогда не рассматривали люмпенов в качестве серьезного потенциала революции.

Последовательной революционной силой индустриальные рабочие становятся по нескольким причинам:

1. Они приучены к дисциплине (потому что любая фабрика, завод, конвейер — это превращение человека в винтик большой машины, нацеленной на производство. Если, например, на конвейере рабочий не может выполнить установленную операцию в установленное время, то он просто там не нужен.) Именно высокими навыками дисциплины рабочие отличаются, например, от крестьянства, которое привыкло к более свободной жизни, а не к работе от гудка до гудка.

2. Индустриальные рабочие заняты постоянным физическим трудом и отличаются высокими физическими способностями (в отличие, например, от современного образованного офисного планктона, в котором некоторые современные литераторы склонны видеть главную движущую силу будущих перемен).

Эти два фактора в совокупности превращают рабочих в потенциальную армию, которую идейный авангард может использовать для реализации политических задач. А учитывая, что уровень образования индустриальных рабочих весьма низок, то и сама рабочая масса изначально является ведомой. Проще говоря, рабочие — это пехота, которая нуждается в грамотных генералах. Когда численность индустриальных рабочих в обществе становится достаточно большой, революция превращается в чисто техническую задачу, которая решается революционными идеологами (идейным авангардом).

Любопытно заметить, что хотя марксисты были, возможно, первыми, кто осознал исключительный потенциал индустриальных рабочих, но они не были единственными. Индустриальные рабочие стали объектом приложения сил и идеологов национал-социализма. В значительной степени НСДАП сумела прийти к власти именно благодаря том, что умело действовала на рабочем поле и привлекла на свою сторону индустриальных рабочих, отхватив у левых значимую часть их «пехоты».

Сама же российская революция нарушила классические марксистские схемы, потому что пролетариат в России в 1917 году составлял что-то около 7% населения, а основное население было крестьянским, в котором революционный потенциал был достаточно условен. С точки зрения классического марксизма, в России не могло быть никакой социалистической революции, потому из-за слабости пролетариата, её просто некому совершать. Но Троцкий и Ленин, в отличие от Маркса, были в большей степени практиками и потому, несмотря на то, что теория гарантировала им заведомый проигрыш, пошли на взятие власти. По документам того времени вполне хорошо видно, что лидеры большевиков совершенно не были уверены, что смогут удержать власть сколь-нибудь длительное время.

И однако, большевики удержали власть и смогли выиграть Гражданскую войну. Надо признать, что победа большевиков в Гражданской войне была полной. Ни одна из противостоящих большевикам сил, какой бы идеологии она не придерживалась (а с большевиками воевали и монархисты, и анархисты, и эсеры, поддерживаемые крестьянством, и даже марксисты в лице меньшевиков), не смогла создать военной и социальной структуры способной победить большевиков. При этом, сами лидеры большевиков к моменту начала Гражданской войны не обладали абсолютно никаким опытом государственной организации — ни военным, ни опытом организации спецслужб, ни опытом снабжения армии. Вообще никаким. И вообще никто из их верхушки.

Чтобы объяснить этот довольно странный факт: каким образом явные непрофессионалы смогли победить профессионально подготовленную Белую армию существуют различные теории, некоторые из которых носят откровенно конспирологический характер. В частности, широко известен Д. Галковский с его версией о том, что Советская Россия есть детище Британской Короны, созданное с определенными геополитическими целями. Не ставя перед собой задачу критики подобных теорий, все же замечу, что сам тезис о полном непрофессионализме большевистского руководства несколько неоднозначен. Дело в том, что хотя ни Ленин, ни Троцкий, ни Сталин и не представляли из себя сколько-нибудь серьезных военачальников, но в состав Красной армии большевики сумели привлечь значительную часть бывших царских офицеров, которые и разрабатывали и проводили военные операции. Любая воинская часть имела во главе военспеца, который и обеспечивал собственно военное планирование и командование. Прикрепленные же к военспецу комиссары в основном обеспечивали поддержание морального духа красноармейцев и их фактическая функция была практически идентична роли будущих замполитов.

И тем не менее, остается открытым вопрос — каким образом большевики смогли массово привлечь на свою сторону достаточное количество офицеров бывшей российской армии. И что, на мой взгляд, ещё более интересно, каким образом большевики смогли создать такую эффективную машину красного террора как ВЧК.

Когда речь заходит о ВЧК, часто всё сводится к тому, что ВЧК отличалось особой жестокостью и потому-де и смогла подавить противников большевиков. Я думаю, что это только частично что-то объясняет. Антибольшевистское подполье представляло из себя очень опытную и организованную силу, которой с трудом противостояли даже профессиональные спецслужбисты царских времён. Эсеры имели огромный опыт проведения терактов и жизни в подполье, и способны были поддерживать собственную структуру террора, заведомо более эффективную, нежели большевистская, поскольку большевики до революции не проводили терактов против царских чиновников и единственные акты насилия, в которых они имели реальный опыт были «экспроприации», т. е. проще говоря, ограбления (чаще всего, плохо вооруженных инкассаторов или предпринимателей). Кроме того, нужно учитывать, что ВЧК работала в условиях, когда массы населения имели на руках оружие и отряд ВЧК, пришедший арестовывать политического противника, мог запросто получить вооруженный отпор.

Известно, что специалисты, имевшие опыт работы еще в царское время, привлекались не только в Красную армию, но и в ВЧК. Но привлекались скорее для работы в таких структурах как разведка и контрразведка, а не в политическом сыске, где необходима все же некоторая убежденность в правильности идей, ради которых проводится государственный террор.
Полагаю, что хотя вряд ли когда-то станут доступными подобного рода исторические документы, но создание красного политического сыска не могло обойтись без чей-то внешней помощи.

***
Из всех вождей революции Сталин был, пожалуй, самым последовательным практиком. Думаю, что он очень поверхностно разбирался в марксистских догматах и не придавал им особого значения. Они были для него какой-то абракадаброй, лишённой в целом практического смысла. Всё, что интересовало Сталина — личная, никем и ничем неограниченная власть.

Он был выдающимся мастером интриг и создания временных союзов. И образование каждого такого союза поднимало Сталина ещё на одну ступеньку по лестнице абсолютной власти. А его как оппоненты, так и союзники (или вернее сказать, попутчики) оказывались сначала ни с чем, а потом и вовсе возле расстрельной ямы.

Сначала Сталин вёл борьбу с Троцким, наиболее опасным своим противником, и в этой борьбе Сталин вступил в союз с Зиновьевым и Каменевым. Отодвинув Троцкого на третий план, Сталин начал борьбу с Зиновьевым и Каменевым, заключив-де-факто союз в правыми большевиками в лице группы Бухарина. После победы над Зиновьевым и Каменевым, Сталин расправился с Бухариным и его единомышленниками.

Из первого состава Политбюро большевистской партии Сталиным не был убит только Ленин (да и то, обстоятельства смерти Ленина, которому не исполнилось даже 54 лет, остаются в целом неочевидными).

В те годы, когда Троцкий на своём бронепоезде разъезжал по фронтам Гражданской войны, Сталин, будучи генеральным секретарем (в то время это была чисто техническая должность, по сути, общепартийный отдел кадров), шаг за шагом выстраивал вертикаль собственной власти, рассаживал в местных парторганизациях преданных ему лично людей и уже к 1923 году, по замечанию Ленина, сосредоточил в своих руках необъятную власть. Техника взятия Сталиным контроля над партией и государством была предельно проста — местные организации контролировали выборы делегатов на партийные съезды, а контроль над делегатами съезда партии большевиков, благодаря сформированной однопартийной системе, давал Сталину полную власть в государстве.

Возникает вопрос: каким образом остальные лидеры большевиков, начиная с Ленина, которые отнюдь не собирались быть на вторых или третьих ролях, позволили Сталину сосредоточить в своих руках за короткое время исключительную власть?
Что касается Ленина, то тут, очевидно, дело в том, что он был просто слабым администратором. Ленин был способен зажечь толпу и имел яркую личную харизму, но рутинная работа вряд ли была для него. Руководство вооруженными силами Ленин переложил на Троцкого, партийную работу на Сталина, руководство экономикой в годы гражданской войны осуществлял Рыков. Чем же собственно занимался сам Ленин? По письмам и статьям Ленина того времени видно, что он периодически вмешивался в мелкие вопросы текучки, требуя, например, провести массовые расстрелы на местах по классовому признаку. Но в целом, Ленин был просто номинальным императором, символом и «иконой» нового социального порядка и хотя нельзя сказать, что он идеально подходил для этой роли, но совершенно точно он подходил для нее куда лучше, чем любой из его окружения.

В конце жизни Ленин отлично понял какое место занял Сталин. Пытаясь использовать своей авторитет, чтобы лишить Сталина неограниченной власти, Ленин пишет «Письмо к съезду», в котором прямо призывает отправить Сталина в отставку и важную статью под названием «Как нам реорганизорвать Рабкрин» в которой предлагает проект по созданию своеобразной системы сдержек и противововесов внутри партии. Но уже слишком поздно. Позиции Сталина оказались столь прочны, что их не могла поколебать даже «икона» русской революции.

Намного интереснее то, каким образом Сталину удалось переиграть Троцкого. Троцкий, так же как и Ленин, был выдающимся оратором, способным зажечь массы, и так же как и Сталин, был выдающимся администратором. Троцкий обладал способностями к стратегическому планированию и отлично понимал тактику борьбы. Главное, за Троцким была военная машина советского государства. Причём, детище Троцкого — Рабоче-крестьянская Красная Армия — имела и свои собственные спецслужбы, не подчинённые Дзержинскому.

По сути, у Троцкого на руках были все козыри, чтобы после смерти Ленина беспрепятственно занять его место или при желании создать нового «номинального императора», за спиной которого продолжать быть серым кардиналом советской страны. Но, увы, не получилось.
Почему?

***
Фундаментальная слабость Троцкого заключалась в том, что было его силой во всех остальных случаях, но только не в борьбе со Сталиным. Троцкий хорошо разбирался в логике классиков марксизма, понимал почему они сделали вывод о неизбежности пролетарской революции, почему они настаивали, что успешная пролетарская революция должна носить мировой характер и почему они были убеждены, что отмирание государства начнётся сразу после совершения пролетарской революции.

Знание марксисткой теории, очевидно, породило у Троцкого убеждённость, что как бы ни старался Сталин выстроить вертикаль личной власти, объективные процессы социалистического строительства будут работать против Сталина и потому основная задача состоит в проведении мировой революции, в борьбе с внешними врагами, которые и представляют главную опасность, а не с внутренней бюрократией во главе со Сталиным, годы которой сочтены по историческим причинам.

Позднее Троцкий признал ошибку и писал, что советский строй, хотя и родился в результате пролетарской революции, но не является социалистическим, а есть нечто промежуточное между капитализмом и социализмом. Причём, возможность дальнейшего движения к социализму Троцкий видел только через посредство новой революции. Троцкому же принадлежит и прогноз о том, что советская бюрократия не всегда будет довольствоваться исключительно наличием личных привилегий и рано или поздно попытается вернуть страну в капитализм, к восстановлению частной собственности, которую она и приберет к своим рукам.

Расчёт на революцию в Европе отнюдь не был наивным. Послевоенная Европа находилась в экономическом кризисе и бурлила революционными настроениями. А Советская Россия к окончанию Гражданской войны имела боеспособную и опытную армию, на штыках которой экспорт революции был вполне возможен. После того, как на юге были разгромлены войска белых, освободившиеся силы красных были переброшены в сторону Польши. Большевики рассчитывали на поддержку польских рабочих и общую слабость польского государства. Поход Тухачевского на Варшаву был одобрен Лениным. Заметим, что Сталин вполне отдавал себе отчёт, что в случае успеха РККА в Польше его позиции ослабнут и был против похода на Варшаву. Взятие Варшавы открывало перед Красной армией огромные перспективы. Дальше на Запад находилась проигравшая в Первой мировой Германия, не имевшая реальных сил для самообороны. А Германия могла стать великолепным плацдармом для победоносного похода на Францию, Италию и разорванную в клочья бывшую Австро-Венгрию, распавшуюся на множество слабых и плохо готовых к войне государств.

Если бы план Троцкого по экспорту пролетарской революции в Европу осуществился, центр нового геополитического образования вряд ли мог бы сохраниться в Москве. Немцы имели длительную традицию марксистского движения, имена многих немецких коммунистов стали легендой, а общая мощь индустриальной Германии в целом была на порядок выше всё ещё остававшейся крестьянской страной России. Осуществись тогда мечта Троцкого по созданию Советских Соединенных Штатов Европы, их политический центр вероятнее всего находился бы в Берлине, а Сталину была бы отведена роль в лучшем случае наместника в далекой российской провинции. В таких раскладах Сталин, который даже по-русски говорил с дичайшим акцентом и совершенно не владел ни одним европейским языком, не имел бы никаких перспектив занять сколь-нибудь значимое место среди лидеров новой Советской Европы. При том, что и Ленин, и Троцкий, долгое время проживавшие на Западе, хорошо известные там и имевшие многолетние контакты с марксистскими партиями и организациями, и воспринимавшиеся как организаторы первого успешного проекта пролетарской революции, имели гарантированные шансы стать ключевыми фигурами в среде европейских коммунистов. В этом случае, слом сталинской бюрократии был бы делом чисто техническим.

Но РККА под Варшавой потерпела разгромное поражение. Польские рабочие не поддержали Красную Армию, а идея национальной независимости у поляков оказалась намного сильнее идей классовой солидарности. К разгрому Красной армии был причастен и Сталин, фактически воспрепятствовавший отправке подкрепления армии Тухачевского именно в тот момент, когда она в нём критически нуждалась.
Поход на Варшаву провалился. А вместе с ним провалился и расчет Троцкого на мировую революцию. Европа начала быстро восстанавливаться и революционные настроения пошли на спад.

***
Революция 1917 года, стоившая народам России огромных жертв, в итоге не принесла широким массам ни свободы, ни равенства, ни справедливости. Ни один из лозунгов большевиков, под которым они совершали Октябрьский переворот, не был реализован. Вместо мира была Гражданская война, унесшая миллионы жизней, вместо земли крестьяне получили колхозное крепостничество, а вместо фабрик рабочим страна получила сталинских бюрократов, живших за счет эксплуатации тех самых рабочих, от имени которых и совершалась революция.
Был ли новый строй социалистическим, сегодня интересно только доктринёрам, глубоко погрязшим в марксистских схемах или борьбе с ними. Поэтому оставим данный вопрос для тех, кому он действительно важен.

Мы же зададимся вопросом, а каковы уроки Великой революции 1917 года? Оглядываясь на весь послереволюционый период вплоть до начала 90-х годов, когда советская бюрократия наконец завершила игры в социализм и общенародное государство и провела тотальную приватизацию государственной собственности в своих интересах, велик соблазн ответить, что урок революции только один — она была не нужна. Не случись революции, не был бы выбит интеллектуальный слой России, были бы сохранены миллионы жизней и вполне вероятно, в 1939 году Россия не вляпалась бы в союз с Гитлером, а индустриализация носила бы более плавный характер и в стране никогда бы не произошло массового государственного террора против крестьянства, известного в истории как «раскулачивание».

По выражению, кажется, Победоносцева, консерватора и сторонника абсолютизма, Россия представляет из себя ледяную пустыню, по которой бродит лихой человек с топором. А по мнению Гейдара Джемаля, после расстрела царской семьи, Россия есть территория беззакония, на которой возможно всё и которая больше не вписывается в рамки привычной историософии.

Революция 1917 года стала прологом возникновения нового варварства, а варвары, как известно, победили Рим. Нынешний Рим тоже не вечен. И сейчас, когда современный Рим начал глобальную войну против варварства в любых его формах, мы можем с уверенностью сказать, что Рим эту войну проиграет. Так было всегда. Неизвестно, когда и как Рим проиграет эту войну. Неизвестно, что придёт на смену этому Риму. Но очевидно, что пассионарные варвары рано или поздно разрушат изнеженный и погрязший в гедонизме Рим. И российская революция была одним из первых шагов этой последней эпохи современного человечества, которому, я думаю, осталось не так уж и много.

АРТУР МОСКВИН

Leave a Comment

Your email address will not be published. Required fields are marked *