Экологическая повестка — это, наверное, один из топовых трендов в современной политической жизни. За сравнительно небольшое время она, подобно идеологическому движению, захватила умы как интеллектуалов и элитных слоев, так и обывателей. Думаю, стоит сначала обозначить нашу исламскую точку зрения на непосредственно феномен экологии, на её место в нашей жизни, права человека к этому пространству тварного мира и сопутствующие вопросы. Мусульмане населяют все материки и проживают, в том числе, на таких территориях, на которых, зависимость от капризов экосистемы очень большая, например, в пустынных или полупустынных районах. Вообще, надо заметить, что авраамическая линия очень тесно связана с пустыней, оазисами, редкими колодцами и необходимостью большого багажа знаний и опыта в мелиорации земли. Т. е. с теми территориями, где человеку необходимо было с изобретательностью и усердием подходить к уходу и эксплуатации природных ресурсов.
Природа, или окружающая среда — это, наряду с человеческим сообществом, монументальная самодостаточная система, созданная в соответствии с мудростью Творца и с определённой задачей. Человек, как халиф (наместник) и совершеннейший из творений, не только наделён властью над природой, но и имеет некие обязательства относительно неё. Это обусловлено тем, что статус наместника предполагает, как бы, сохранение надела, поддержание жизнедеятельности. Всевышний Аллах в Своей Книге многократно обращает наше внимание на феномены природы как на знамения. Он указывает на её подчинённую для человека роль, функцию служения нам. Само собой, обладающий разумом поймёт, что бездумная эксплуатация этой ресурсной базы чревато последствиями для самого человека. Мы знаем о множестве хадисов, в которых порицается исраф (расточительство) по отношению к благам. Мы знаем о положениях шариата относительно нанесения увечий животным, запрет на убийство некоторых видов живности, проработанный до деталей гуманнейший процесс заклания жертвенных животных. Это не говоря уже о полном запрете причинять вред даже мелким животным и деревьям в состоянии ихрама, во время хаджа. Это говорит о том, что применительно к исламской призме, не может быть речи о каком-то сугубо потребительском, утилитарном, строго антропоцентрическом подходе при взаимодействии с природой. Экология в нашем понимании выступает не только источником материального насыщения или получения дохода, но также и полем духовным, в котором есть возможность стяжания Божьей милости и довольства.
Для нас природа это указание на Творца, прекрасные сады — аллюзия на райские пейзажи. В конце концов, Гейдар Джемаль говорил, что природа, флора и фауна, а так же мы и джинны — это первый сверхъестественный контур бытия, нарушение второго закона термодинамики, что само по себе знак для нас. Мы ещё вернёмся к нашей точке зрения, а пока попробуем проследить тенденции, которые наблюдались в связи с этой темой в разные периоды нашей истории, и проследим, какие тенденции существуют сейчас в эко-дискурсе и проектах будущего.
Надо сказать, что человек сравнительно недавно перестал испытывать перед природой трепет и страх, перестал считать её божеством и задабривать подношениями, перестал называть землю — матерью, небо — отцом, а стихии — помощниками в созидательном труде. Отношение к природе, как к тому, что нужно приручить и использовать появилось вместе с наступлением эпохи модерна, гуманизмом, просвещением, парадигмой Нового времени, опорой на эмпирическое исследование. Нельзя не упомянуть и такое важное событие, как зарождение и бурный рост капитализма, промышленная революция, рост потребления и производства, которые, естественно, повлекли за собой увеличение добычи ресурсов, что уже опять же стимулировало рост населения и создало в итоге такую дурную взаимозависимость. Идея технического прогресса, а так же рост значимости мировой торговли и морского и океанического судоходство определили для экосистемы новую роль.
Символически это выражалось в покорении, обращении в рабство или даже истреблении аборигенов Нового света, Австралии, островов Океании и т. д. В лице этих «дикарей», просвещенный конкистадор, как бы, покорял и подчинял дикую природу. Он собирал её в альбомы как коллекционных бабочек, препарировал, изучал как натуралист, эксплуатировал её гео- и биосферу, меняя ландшафт и истребив огромное количество видов животных. В пример можно привести известный всем факт почти векового уничтожения популяции американского бизона, которое проводилось не столько из-за мяса, сколько, как ещё один способ лишить местных индейцев средств к существованию и пищи. Со временем, как иллюстрация человеческой жестокости, чёрствости, потребительского отношения к природе, была составлена Красная книга, являющаяся списком редчайших видов растений и животных, ставших жертвой паразитической деятельности эгоистичного человека посттрадиционного общества. Уже к 20 веку процесс индустриализации во много раз увеличил этот невесёлый послужной список. Современное человечество уже «пришло в себя» и осознало, что натворило.
Видные интеллектуалы и общественные деятели то и дело призывают людей не быть равнодушными, проявить ответственность и более сознательную позицию по этой проблеме. Политики и даже звёзды шоу бизнеса толпами записываются послами доброй воли во всякие ООН, международные неправительственные организации и т. д. Это стало модно, даже не смотря на то, что вокруг всех этих «глобальных потеплений» и тающих ледников с белыми медведями существует масса спекуляций, что всегда создавало некий скепсис. Тему борьбы за окружающую среду охотно подхватили как левые, так и некоторые условно правые, правда, если первые основывают своё переживание за «нашу Землю», апеллируя к трудам Маркса и страшному термину «месть природы» Энгельса, то правые больше ссылаются к общечеловеческому представлению о народном достоянии, богатстве земли и т. д. Однако, вместе с тем, до сих пор существует проблемы загрязнения промышленными отходами, вырубка лесов в огромных количествах, браконьерство, проблема Арктики. Крупные страны (в том числе, США) отказываются от снижения выбросов, игнорируют или оказывают политическое давление на эко-активистов. Китай, США, почти все развивающиеся страны, стремясь сохранить свое положение в мировой экономике, или выбиться в «высший свет», не спешат умерить свои аппетиты и находят в этом поддержку у ТНК, чьи предприятия, собственно, и располагаются в этих странах. Эко-движение сталкивается с очень могучим противником в лице мирового капиталистического лобби, возникшего как следствие глобализации человеческих сообществ, развития мировой торговли.
Человечество с чего-то вдруг решило, что природа и её богатства — это вполне себе вещь возобновляемая. Это одна из вытекающих последствий той тенденции, которую Гейдар Джемаль определил как «социализацию», поглощение социумом/обществом всего человеческого и нечеловеческого содержания бытия. В том числе, и природа, которая теперь стала «экологией», т. е. фактически социальным аспектом, тем, что согласуется с полезностью для общества и рассматривается через неё. Современные мыслители и исследователи признают, что в попытках нащупать новый формат с такой сложной системой как экология, нам крайне сложно, почти невозможно, отказаться от антропоцентризма. В процессе взаимодействия с природой, на основе своих познаний, впечатлений, мотивах и заинтересованности, человек формирует своё представление на объекты окружающей среды. Под влиянием экономической выгоды, чувства эстетики и комфорта, мы классифицируем дикую природу, например, на пригодную для туризма или добычи ресурсов, или на негодную ни для какой деятельности. На самом деле, даже когда мы организовываем что-то вроде заповедника, охраняемой территории без человека, мы всё равно вмешиваемся, всё равно решаем за природу её ареалы, границы её экосистем.
Однако с чего всё началось. Если мы пропустим тот период истории, когда на земле ещё существовало единобожие времен посланческой миссии Адама, алейхи салям, обратимся непосредственно к картине мира естественного глиняного человека, то выглядеть это будет примерно так: живая природа — это огромное живое одушевлённое тело, «видимое выражение невидимого», насквозь прошитое божественным присутствием в виде божков, фей, духов и других сущностей. Для египтян Нил, который протекал по близости, и от которого зависела вся их жизнь — был божеством. Прекрасный вид Фудзиямы за окном наталкивал японца на мысль, что она может быть пристанищем великих мудрецов и героев, местом концентрации высоких духовных энергий. Не только ближайший лес, гора или даже море, но вся вселенная — это тело бога, оно имеет священное измерение. Это база пантеизма, и его божество постигается отнюдь не измерениями или забором анализов воды или почвы, она познаётся интуитивно, через видения. Через мистерии, через посвящения познавалась её внутренняя суть.
Праздник первого урожая — это был не просто повод порадоваться плодам работы, но что более важно, ощутить свою включенность в это движение космоса, ощутить момент. Сменяемость времён года учили человека тому, что такое время, что такое конечное и бесконечность. В природе была важна не материально-вещественная сторона предмета или явления, а тот «тонкий след» который он оставлял, как бы, на сверхчувственном уровне. Это то, что и формировало Миф. Природа, окружающая среда для человека была источником основных сакральных символов. Символ Древа, например, это один из фундаментальных и центральнейших архетипов, символизирующий космос, источник Знания или жизни, связующее все три мира. Дракон у его основания — трудности и борьба на пути познания, либо хаос, либо символ зла. Человек был микрокосмом — миниатюрой космоса большого, и это лишний раз формировало в нём убеждение в его едином с природой статусе. Он видел вокруг себя стихии, которые составляют основу мироздания, 4 элемента: огонь, земля, вода, воздух. Они есть грубый, наглядный и вульгарный (термин алхимии), видимый аналог тонких и субтильных стихий, составляющих основу мира.
Итак, в этой манифестанционистской картине человек не был «вне», он был органичным компонентом природы наряду с другими. Человек жил по тем биологическим часам, которыми была природа, строил города и медицину создавал в соответствии с её законами. Человек бежал в неё от общества, от затхлости и мещанства, чересчур человеческого и эгоистического. Отшельником он жил в этой дикой среде, преодолевая в себе порочное Я, или уходил в добровольное изгнание, выражая свой протест или презрение к обществу. В какой-то степени, это было возвращением к матери, домой. Многие народы так и называли природу — мать-природа, мать-земля, подразумевая, что мы — её дети, причем, часто неблагодарные и эгоистичные. Это такая своего рода семья в масштабах планеты, масштабах эко-сферы. Это, как мы уже говорили, обусловлено было тем, что человек воспринимался как микрокосм, уменьшенная копия Вселенной, абсолютное соответствие и единство с ней. Космос, природа — это гармония, прекрасное, дышащее божественным.
Это среда — порождающее из себя, как в повести о Хай ибн Якзане, воплощающем в себе представления естественного глиняного человека о появлении из некого сгустка при удачных условиях Голема, который становиться человеком, соединившись с чем-то на подобии души. Любая вещь во вселенной необходима и в её основе лежит та же субстанция, что и в любой другой вещи. Из той же темы, кстати, попытки древнегреческих философов выделить праматерию, у Фалеса это была вода, у Гераклида — огонь и т. д. Надо сказать, что все эти интуиции создавали ощущение причастности, единения, участия всех, от атома, до планет, в некоем едином проекте, но в тоже время и ощущение тотальной несвободы. Сюда же можно отнести атомистические учения. Однако, с течением времени, в определённый момент развития философии, возникает немного отличная от прежней, точка зрения. Почти одновременно (вспоминаем теорию Ясперса об «осевом времени»), в древнем мире возникают учения, религии, философские идеи, которые кардинально переосмысляют место и роль человека в мире, а так же настаивают на невозможности считать существующее лучшей формой.
Возникают идеалы общества, появляется ощущение того, что человечество не просто не есть ведомый потоками реки бытия, но он имеет выбор двигаться и против его течения и возможно даже когда то, через коллективные усилия, успешно ему сопротивляться. Человек больше не хочет ждать милостей от природы, он хочет сам их брать, и он несёт в себе потенциалы, могущие перестраивать этот мир, и перестраивать себя самого. Сознание начинает играть всё большую роль как определяющее. Одновременно с этим своё влияние оказывает и пророческая традиция, в которой человек — венец творения и всё вокруг него создано для услужения ему.
Итак, с наступлением этой новой эры, человек теперь один из трех компонентов мироздания: 1. Бога, 2. Человека, 3. Природы. Высшим является, безусловно, Всевышний, далее, его наместник — человек. Природа, всё ещё субъект, но является условной кормовой базой, источником богатства, ресурсов, эстетического наслаждения и т. д. Естественно, все эти права человека на природу сопровождаются его обязанностью беречь и справедливо обращаться с ней, как часть того завета, который человек взял на себя. Но время не стояло на месте и как только появились новые идеологические и мировоззренческие тренды, отношение к окружающей среде изменилось.
Да, безусловно, никто не отменял человеческую недобросовестность и злой умысел, ведь очень часто человек эпохи религиозной ориентированности или последователь духовного пути самосовершенствования, мог нарушить свой же кодекс, свои же морально-этические принципы и нанести огромный ущерб эко-системе, однако это не идёт ни в какое сравнение с тем, к чему шло человечество далее, в эпоху ренессанса, гуманизма, «просвещения», урбанизация, научно-технического прогресса и других приятных уху либерала терминов. Новое время, которое благодаря своим идеям вело западный мир к представлению Бога как условности (деизм), а позже и вовсе к «смерти бога», оставляет его один на один в отношениях с миром. Догматика отвержена, закон меняется исходя из конъюнктуры и выгоды для общества в его развитии, а не в соответствие божественному замыслу и установке на всеобщую справедливость. Может ли быть справедливым отношение к миру, который рассматривается как база или подпитка для постоянного роста благосостояния и комфорта? Может ли идея новой Атлантиды не обернуться новым потопом?
Позитивистская наука сменила натурфилософию, идея о том, что весь порядок мироздания может быть логически выведен из небольшого числа постулатов, сменился экспериментальной наукой с её неуёмной жаждой опытов, операций, лабораторных исследований и прочих приёмов, некогда бывших в арсенале чернокнижников и магов средневековой эпохи. И действительно, если ранее человек, искатель, практик, стремился задействовать свои силы, свои внутренние потенциалы, в том числе и на энергетическом уровне, то теперь объектом его работы, его вспомогательным инструментом становиться всё внешнее с его мирами минералов, растений и других компонентов.
Известный поэт Евгений Головин говорил о регрессивной и пародийной природе науки по отношению к черной магии. Новый научный подход предполагает отказ от всякой метафизики, получение объективного знания путём опытного познания, основанного на том, что дано непосредственно через прямой контакт человека и природы. Всё это в итоге привело дискурс к такому жёсткому антропоцентризму, плоды которого в ХХ веке были ужасающими (символически это выразилось в выжженных полях и разрушенный полях после второй мировой войны) и, о которых мы уже, впрочем, сказали ранее.
Поэтому, хотелось бы уже непосредственно перейти к сегодняшнему положению дел и тем трендам, которые возникли в последнее время. Например, интересным нюансом можно сразу выделить, что экологизм и эко-движения (как политическая доктрина), во многих своих проявлениях очень органично вписываются в канву борьбу против наследия модерна, а вернее, его обломков. Экологическая повестка сегодня является одной из столпов постмодернистского тренда. Попытка поставить под тотальное сомнение все аксиомы прошлого касаются и темы взаимоотношения человека с природой, как части более обширного вопроса характера и достоверности взаимоотношений субъекта и среды. Тренд на антиантропоцентризм был подхвачен «экологами» и развит в различных концепциях, имеющих свой спектр от, условно, умеренных до радикальных экоцентристов, как например, сторонников «глубинной экологии».
Уже не стоит вопроса, отказываемся ли мы от прежнего антропоцентризма и постулирования природы как ресурсной базы, ведь под давлением огромного числа исследований, прогнозов и наглядных примеров критического состояния экосистемы, человек понимает, что перемены должны иметь очень глубокий и системный характер. По крайней мере, учитывая современный уровень потребления и существующую парадигму отношений человека и окружающей среды. Природа больше не может быть оценена лишь в зависимости от того, насколько она включена в диалог с человеком. Человек не должен иметь права формировать «объективный» взгляд на неё. Навешивание ярлыков и маркеров экономической и эстетической ценности, возможно, будут считаться недопустимыми. Если не брать в расчёт антигуманизм крайних групп, то, в целом, это движение содержит в себе много здравых идей. Например, отказ от роскоши, аскетизм и умеренность. Хотя многое всё-таки вызывает определённое недоумение, например: уравнивание ценностной значимости всех видов, в том числе и человека; сокращение населения Земли (мальтузианская теория); отказ от национальной и других форм идентичности в пользу эко-идентичности; определённая идейная близость анархизму.
Слышаться призывы вновь наделить природу статусом субъекта, определить её как субъекта права, возможно, дать ей какие-то права и возможность их отстаивать в юридическом поле. Безусловно, это шаг к её условному одушевлению, как бы выразился человек древности или средневековья. Мы могли бы сказать, что современная эко-борьба обрела себя, в том числе, и как форма духовности, она несет в себе серьёзный экзистенциальный протест, вызов современности. Это охотно подхватывается новыми гуру, которые проповедуют гармоничное сосуществование, продвигается политически через «зелёные» партии, облагораживает тех, кто присоединяется к фондам и движениям, в которых видную роль играют старые правящие дома. Эко-центризм, если задуматься, видит религиозное мировоззрение самой оптимальной базой для своей идеи.
Религиозные общины (естественно, под религией нужно понимать некую сакральную пантеистическую, неоязыческую концепцию «природобожия»), воспринимающие среду в которой они живут самой гармоничной и самодостаточной, проявленным совершенством, а жить в таком обществе будут био-граждане. В этой новой реальности нет границ между человеческим и тем, что его окружает, тема границ тут попадает под запрет. Человек не отделён, не «вне». Это иллюзия. Он просто часть более великой системы и человек больше не определяет этических ценностей, потому что бетонные джунгли городов стали более агрессивными и опасными, чем джунгли Амазонки. Да, он конечно субъект, как субъектом является и природа, с которой он взаимодействует, однако, в этом синергии куда-то подевался объект, а это значит, что природа и человек и образуют этот самый супер-субъект, абсолютно полый внутри. Как вы уже поняли, в этой мировоззренческой системе нет Бога, есть только бытие, которое «божественно» во всех отношениях.
АЛИ ГАРИБОВ