Иногда труп бывает обольстительным. Если Вы не некрофил, то это верно лишь для творчества. 50–60 лет назад фантастика ревела космическими авантюрами, пришельцами, конечно же, любовью к принцессам иных планет, а еще базы на Марсе и Венере, артефакты ушедших цивилизаций и, и, и…
Я хочу немного порассуждать о фантастике, ее футурологическом потенциале и о больших надеждах, которые известно как заканчиваются.
Вам может показаться странным, что я называю фантастику трупом. Но почему мы, к примеру, можем говорить о смерти поэзии, но не можем говорить о смерти какого-то жанра или смерти литературы вообще? Или хотя бы об их угасании? Литература сегодня явно не в своей лучшей форме. Авторы уже точно не инженеры человеческих душ. Количество интересующихся словом печатным (большим текстом) неустанно падает. Подобные утверждения сегодня широко распространены (М. Шпитцер в книге «Антимозг» приводит статистику по уменьшению уделяемого времени чтению). Однако мне не хотелось бы на этом сейчас подробно останавливаться, так как это сильно отдает стариковским брюзжанием и не очень меня волнует. Я исхожу из того, что лучшие годы жанра позади, мы наблюдаем осень.
Понятно, что к фантастике, научно-фантастической фантастике (простите за многословие) отношение особое, вроде бы и не серьезная литература, а так, где-то рядом. Паралитература одним словом. Совсем от списания в «легкое чтиво» н.ф. спасает мастерство иных авторов, многослойность послания (понятно, что какой-нибудь «Обитаемый остров» это в первую очередь социальная критика) и претензии на взор в будущее.
В свое время я был увлечен серией фантастических книг о Перри Родане. Двое американских астронавтов высаживаются на Луне и обнаруживают корабль внеземной расы, вступают с ними в контакт, осваивают новые технологии, возвращаются на землю и организуют новый мировой порядок, подминая под себя США, СССР и Китай. Дальше больше: создание корпуса людей-мутантов, борьба с негуманоидными агрессорами и наследие древних цивилизаций. Чувствуете драйв? О, это космос!
Космос манил невероятно. В одном из рассказов И. Ефремова описана встреча земных космонавтов и представителей иной космической культуры. Для установления контакта они собирают что-то вроде «космической кишки», которая располагается между двумя кораблями. Посередине этого соединения находится демаркационная зона — стеклянная перемычка. По одну сторону стекла люди, по другую — инопланетяне. Инопланетяне похожи на людей, их отличает странный цвет кожи и еще ряд незначительных анатомических особенностей. Земной воздух им для дыхания не пригоден. После обмена литерами, цифрами и прочим несколько представителей землян сбрасывают одежду и демонстрируют свои тела. Стоит ли говорить, что они спортивны и красивы? Космический стриптиз? Не только, их тела подсвечены космической чернотой. Земные пространства не в силах более оттенить мощь и величие человека. Хотя и о либидо забывать не стоит. Герой романа Ф. Х. Фармера «Грех Межзвездный» за любовью и сексом вынужден был отправиться в другую галактику!
Честно сказать, футурологи из фантастов вышли так себе (Фонофор из романа «Гелиополь» Э. Юнгера был ближе к нашей действительности, чем десятки романов писателей фантастов. Фонофор- аппарат напоминающий смартфон). Космос выдохся или точнее миф о космосе выдохся. Космические полеты нерентабельны: разве кто-то сегодня серьезно будет рассматривать вопрос строительства чего-то хотя бы на Луне? Я уже не говорю про добычу полезных ископаемых на других планетах. Нет, всех интересует спутниковое покрытие Земли, вопрос массовой интернетофикации человечества. Ну, а космос, что космос? Черт с ним, с космосом!
Писатели-фантасты были гуманистами, вспомните произведения Стругацких («Пикник на обочине», «Трудно быть богом», «Парень из преисподней», «Попытка к бегству»). Немного они были авантюристами, все эти восстания Р. Хайнлайна против общественной морали (идея групповых браков в «Чужак в стране Чужой» и «Луна — жестокая хозяйка»). Конечно же, они были романтиками, куда без «Звездных Королей» Э. Гамильтона, «Свидания с Рамой» А. Кларка, снежных красот, обозреваемых из гигантского робота в «Фиаско» С. Лема. Ну, а мир оказался большой барахолкой — капиталистическим. А это цифры, выгода и холодный подсчет. Тут фантастика и совершила свой основной промах. Ждали все же людей, а пришли потребители, статисты, чиновники, бизнесмены — гидра скуки, серости и субчеловечности.
Недаром многих фантастов связывает скрытое или явное пренебрежение к родной планете. В одноименном произведении К. Саймака она проходит как могильник. А в расширенном цикле А. Айзимова, как провинциальная планета, страдающая от последствий ядерной катастрофы. Да и что Земля может предложить сегодня нормальному человеку? Завоевывать нечего, защищать нечего, открывать нечего — короче, скука кругом. Р. Брэдберри (см. сборник «Мы — плотники незримого собора») представлял космос новым плацдармом человечества. Новым допингом, новым садом, что человечество засеет. Если хотите, новой жизнью. Земля была яслями, мы там немного подзадержались, ну и забудем. Вперед, к Марсу! Сажать яблочные деревья! Но не вышло, так и сидим на своем шарике. Иногда выпиваем, иногда забываемся. Но вот я даже когда пьяный на звезды не смотрю, мне от этого так больно, что я трезвею. Приходится пить еще, а алкоголь уже не пьянит. Так и ходишь. Что за мир!
Впрочем, мои ламентации могут иметь большее значением, чем покажется на первый взгляд. Мы живем в мире победившего количества, оно же «Царство количества». Все должно иметь цифровую маркировку, цифровой эквивалент. Это верно, как для магазинов, так и для науки, так и уже для нашей частной жизни (о деньгах на счете и говорить не требуется). Успех человека сегодня легко измеряется лайками под фотографиями или видео. Человек, конечно, может работать с цифрами, но вот кроме цифр в нем тоже много чего есть, какие-то ожидания, фобии, жажды, гнев. Короче все то, что непонятно и плохо подается подсчету. Не стоит сильно обольщаться, маркировка всего этого лишь вопрос времени. Люди заниматься этими расчетами не будут, за них это сделает другие или другое.
Наилучшим работником в мире цифры является автомат. Дело не в том, что это экономически выгодно. Это вообще большой вопрос, который ставил еще Ф. Юнгер в работе «Совершенство техники». Вот представим, что кузнец делает железную ограду. Инструменты, ремесло и кузница ему достались от семьи. Рядом с ним поставим завод, где изготавливают ту же ограду. Работники на этом заводе прошли через школы, колледжи, вузы. Техника на этот завод привезена из одной страны, материалы из другой, работники из третьей. Макеты и дизайн для оград разрабатывают дизайн-мастерские и т. д. То есть, в производстве одной ограды занят не один человек, но тысячи и тысячи. Дешевле ли это? Для покупателя может быть и дешевле (хотя и это вопрос), но процесс обслуживания одного завода втягивает в себя колоссальное количество человеческих сил. Ф. Юнгер
считал, что техника стремится распространиться как можно шире, занять все возможное пространство.
Автомат лучше соответствует духу времени. В автомате нет никаких зазоров, никаких непоняток, никаких загадок. Все на виду, все разбирается. Если что-то пошло не так, обнаружилась ошибка — это «человеческий фактор». Люди плохо считали или чего-то не учли. Довольно забавно, но даже сама форма такого разговора ставит человека на подчиненное место по отношению к технике.
Пролиферация техники неизбежна во все области жизни человека. Для этого техника пытается исторгнуть из себя искусственный интеллект (С. Лем в «Сумме технологий» приводит пример с созданием компьютерного разума. Подключается один компьютерный блок, потом другой, третий. В какой-то момент агломерация блоков образует сознание. Весьма забавное разрастание. Занимательно, что в другом романе «Непобедимый» Лем великолепно изобразил работу именно алгоритмов). Большой заслугой Ю. Н. Харари (см. Ю. Н. Харари «HomoSapiens», «HomoDeus») является довольно четкая постановка проблемы ИИ. Ведь наши представления о искусственном интеллекте определены книгами и фильмами, которые далеки от реального положения дел. Мы вспоминаем что-то из «Приключений Электроника», Алисы К. Булычева, где-то вдалеке маячит терминатор Шварценеггера с оттопыренным пальцем. Большую часть вины, конечно, несет А. Азимов. Его роботы представляют собой улучшенных людей. Они умнее, сильнее, честнее и гуманнее обычных людей. И вот в этом то и заключается ошибка наших представлений. Мы думаем об ИИ, как о человеческом сознании, собранном в лаборатории и превосходящем человеческое. Носители этого сознания хорошо понимают людей, страдают («Куки-монстр» В. Винджа, «Мои бедные железные нервы» Э. Гамильтона), любят («Snuff» В. Пелевина) и даже переживают собственную гибель («Космическая одиссея 2001» А.Кларка). Интересно, что такой подход не случаен и отчасти связан с сокровенным желанием человека обрести земное бессмертие. Трилогия У. Гиббсона «Муравейник» оканчивается перемещением человеческого сознания героев в виртуальное — техническое пространство. Занятно, что иная его трилогия (трилогия моста) заканчивается обратным маневром. Искусственное сознание обретает человеческое воплощение. Сознание здесь освобождается от своего вместилища и может по желанию владельца выбирать себе личину (см. «Видоизмененный углерод» Р. Моргана). Все это очень интересно, но уводит нас в сторону от действительности.
Что же реально представляет из себя ИИ? Это алгоритм, доведенный до совершенства. Это система Ф. У. Тейлора (См. «Научные принципы менеджмента» Ф.У Тейлора), перенесенная с заводов в сложную человеческую деятельность, куда раньше машинам доступ был закрыт. Н. Карр (см. «Пустышка», «Клетка Автоматизации», «Блеск и нищета IT» Н. Карр) пишет о уже существующих медицинских роботах. Робот «Ватсон» с большей вероятностью правильно диагностирует заболевания, а процент ошибок в его работе меньше. Тесла успешно испытывает ИИ в вождении автомобилей и грузовиков. Не забывайте об уже существующих автопилотах в самолетах. Наверняка в ближайшие десять лет мы увидим роботов, торгующих на бирже, роботов-строителей, роботов-барменов и роботов-бухгалтеров. Вполне вероятно, что нейросети смогут сами создавать популярные анимационные фильмы и даже писать среднего пошиба детективы и музыку.
Во всем этом есть пара интересных моментов. Во-первых что делать с гигантским количеством людей, оставшихся без работы? Понятно, что ничего хорошего этих бедняг ждать не будет, в лучшем случаем дешевая пайка и наркотики, в худшем, понятно что. Техника не сможет отпустить человека, она должна будет либо поработить его (как у В. Пелевина в «Любовь к трем Цукербринам», где человек, подключенный к терминалу, занимается тем, что «страдает» в инфопространстве) либо уничтожить. Во — вторых, в какой-то момент, об этом немного пишет Харари, роботы станут экспертами в вопросах человеческой психики и человеческого общежития. То есть, сеть алгоритмов через камеры, медицинские данные и прочие информационные базы соберет о Вас полное досье. Со всеми Вашими заслугами, мелкими грешками, особенностями мимики и интонирования, выделениями пота, увлечениями, ритмом пульса, походкой и хобби. А мы знаем, что человек в чем-то себе признается, что-то про себя знает, но предпочитает об этом не думать, а что-то предпочитает не знать вообще. Машина такой щепетильностью отличаться не будет. Конечно, тут есть соблазн сказать, что нет, я интеллектуал, — очень рафинированное существо, и философию я изучал, и теологию, и эзотерике не чужд (если я не ошибаюсь, подобную работу над собой М. Фуко называл «эстетизацией»). Но алгоритм сможет учитывать и это. Он будет оперировать материалом, который Вы изучали лучше, чем Вы сами. Вот это меня будоражит. Великий психолог от техники, исчисляющий крепость Вашего брака, подбирающий для Вас возможные вакансии на рынке труда, выносящий Вам приговор по судебному делу. Кажется А. Камю сказал, что человек, припертый к стенке, как никогда ощущает свое бессмертие. А я вот думаю: что ощутит человек, припертый к стенке машинным кодом? Может быть, мы узнаем настоящие бездны отчаяния.
Х. Эллисон написал рассказ «Я хочу кричать, но у меня нет рта»: компьютер мучит людей — мстит им. Это, конечно, уж слишком по-человечески. Но почему не представить механизм-дознаватель, находящийся в штате силовых структур. Он будет обладать полным анамнезом об испытуемом и сможет идеально рассчитать психическое и физическое воздействие. Он сможет довести его до грани сумасшествия, пароксизма страдания, а потом отступить. Зачем пытать человека? Ну что Вы? Вдруг что-то не попало в информационные сети? Да и в дидактических целях неплохо! Иными словами: для всеобщего блага и Вашей безопасности!
Такое вот вырисовывается будущее, очень похожее на то, что описал А. Левин в романе «Этот идеальный день»: управляющий всем компьютер, подневольные и забитые люди. Правда, в той книге был один маленький поворот. Оказалось, что выше компьютера находится узкая группа техножрецов. Они и являлись настоящими хозяева социума.
Кто будет этими жрецами? Время покажет. Пока мы наблюдаем, как железная пята действительно становится железной.
НЕБОЙША АРКАН