«Я открыл им имя Твоё»… О значении имени Всевышнего в писаниях

С именем Аллаха, Милостивого, Милосердного! «Во ИМЯ твоего Господа читай!» — с этих слов началось ниспослание последнего Откровения последнему пророку Мухаммаду (да благословит его и да приветствует Аллах); каждая Сура Корана (за исключением 9-ой) открывается словами «во имя Аллаха» (или «с именем Аллаха»); всякое дозволенное и полезное дело мусульманин предваряет освящением этой же сакральной формулой с обязательным упоминанием Священного имени своего Создателя, которое и есть АЛЛАХ.

Из Корана мы также знаем, что именно это имя Единственного Создателя всех миров было известно всем пророкам, начиная с Адама (мир ему). И нет ни единого намёка на то, что в каком-то случае, под каким-то «благовидным» предлогом или причиной, кто-либо из пророков скрывал его от кого-либо из людей, какого бы происхождения они ни были; или призывал к какой бы то ни было его герметизации и табуированию как в иудаизме, или избегания его произношения всуе.

Напротив, согласно Корану, все пророки начинали свою миссию с именем АЛЛАХ, и весь их призыв фокусировался на подчинении, служении и поклонении Владыке с именем АЛЛАХ и, тем самым Его прославлении. И всегда, когда в коранических аятах упоминается пророческий призыв к поклонению только Единственному Создателю, используется выражение с непосредственным употреблением имени АЛЛАХ: «поклоняйтесь Аллаху». Не является исключением из этого коранического правила и повествование о пророке Исе (мир ему), который тоже воззвал к своему народу: «…Сыны Исраиля! Аллаху покланяйтесь…» (Сура 5: 72).

Заметим: в данном случае — не «Богу», ибо под понятием «Бог» (в арабском Илях) в понимании отдельных людей, народов или традиций может подразумеваться некто или нечто на самом деле не являющиеся Богом, но искажённо выдаваемые за Него: будь-то отдельные личности, идолы, или пантеистическо-монистические обожествления сотворённых Аллахом природы или бытия как некоего целого, единого. При этом Сам Аллах также использует в отношении Себя понятие «Бог» (Илях), как например, в 3-м аяте Суры 114 (Ан-наас): «Иляхи-ннаас», — переводимое обычно как «Бог людей» или «Бог человеческого рода». Именно поэтому в шахаде отрицание «бога» (ля иляха) подразумевает не отрицание самого понятия «Бог» как искажённое или неверное применительно к Всевышнему, но отрицает существование кого-то или чего-то, к кому или чему совершенно неправомочно применение изначального и подлинного значения понятия «Бог» (Илях). Т. е., все они не есть Бог. Иногда шахаду расширяют, добавляя «нет другого истинного бога», или «нет божества, достойного поклонения». Но это вносит путаницу, словно наряду с Аллахом, истинным Богом, есть ещё какие-то, хоть и неистинные, но всё же боги. В то время как иных богов, кроме одного лишь Аллаха просто нет. Есть искажённые представления, симулякры в сознании людей, обманчиво принимаемые ими за Божество.

Поэтому вторая часть — «кроме Аллаха» — указывает, что Единственный, Кто является Богом в подлинном значении, к Кому применимо понятие «Бог», содержательное и исчерпывающее разъяснение которого представлено, например, в суре 112, но понятие, которое само по себе ещё не является именем собственным, именуется АЛЛАХ.

Аллах выражает не только всеобъемлющую полноту откровения Творца о Самом Себе, указывая на превосходную степень над всеми возможными степенями, но является именем собственным — именем уникальным, непереводимым, неприменимым ни к кому, и ни к чему, кроме Создателя всего сущего.

В этом имени и его оригинальном звучании сосредоточена колоссальная энергетическая мощь и сила. Неслучайно в отличие от иудео-библейской традиции, в Коране это имя присутствует повсеместно, а его частое употребление даже в повседневном быту, всячески поощряется; оно таким образом не только тотально прославляется (да осветится ИМЯ Твоё), им всё заряжается, очищается и осветляется, а нечистые духи при его звучании испытывают стеснения, дискомфорт и болезненные судороги. Т. е. в имени АЛЛАХ заложено громадное фонетическое влияние.

Поэтому утверждения, что АЛЛАХ и ЕДИНЫЙ БОГ или просто БОГ в употреблении и при переводах Корана равнозначны, как минимум некорректны. Единый/Единственный — в араб. Ахад аналогично ивр. Эхад, Боже — Иляхи аналогично арам., употреблённое неким распятым в евангельских версиях как: «Или, Или!…\” (Мф 27: 46); «Элои! Элои…» (Мк 15: 34), т. е. «Боже! Боже…». Потому, те кто предлагает не видеть разницы между именем АЛЛАХ и Его качествами, атрибутами или общим понятием «Бог», пытаясь максимально вывести имя АЛЛАХ из употребления, так сказать «вернуть» его арабам, или отодвинуть его на периферию религиозного языка, а может и вовсе отказываться, вольно или невольно впадают в чудовищную ошибку прошлого, которую можно констатировать на примере иудеев и христиан, не знающих имени Всевышнего или просто не осознающих его, вопреки тому, что оно им было открыто.

Евангельские слова Иисуса: «я открыл им имя Твоё» (Ин 17: 6, 26) указывают на открытие имени Всевышнего людям. Что логически подразумевает предшествовавшее открытию неведение людьми этого имени. И это на первый взгляд выглядит очень странно, поскольку речь идёт всё-таки о сынах Израиля, последователях Мессии из числа иудеев, ещё до появления Иисуса принадлежащих к исповедующим иудаизм, поклоняющихся Единому Богу, имя Которого, казалось бы, уж кому как не им должно было быть хорошо известно и прежде. Тем более, арамейский язык, на котором говорил Иисус, не был маргинальным, чтобы ключевые религиозные обозначения были недоступны для большинства или вовсе неизвестны. Однако это нисколько не отменяет факта неведения (неведения скорее в кавычках) по причине долгого всевозможного затуманивания имени Всевышнего путём герметизаций, спекуляций, профанаций, подмены понятий, искажений оригинальной формы под воздействием языков, не являющихся языками Откровения, нивелирования его исключительного значения и постепенного вымывания из употребления, а, как следствие, забвения. Т. е., оно вроде есть, но в то же время его как будто нет.

Недаром же некоторые библейские книги содержат характерные опасения: «Долго ли это будет в сердце пророков, пророчествующих ложь, пророчествующих обман своего сердца? Думают ли они довести народ Мой до забвения имени Моего посредством снов своих, которые они пересказывают друг другу, как отцы их забыли имя Мое из-за Ваала?» (Иер 23: 26–27)
Из чего следует, что имя Всевышнего уже подвергалось забвению, а речь здесь между прочим опять идёт о сынах Израиля. Иеремия, автор данного напоминания, согласно официальной датировке, жил за шесть столетий до Иисуса. Срок в шесть веков вполне достаточен для очередного забвения.

Отсюда можно сделать вывод, что с пришествием Исы/Иисуса, или во время его пришествия, оно вновь начало употребляться, или возможно лучше сказать — «раскрываться» в религиозном обиходе: «я открыл им имя Твоё».

Однако что это за имя, каково его оригинальное звучание, тем не менее остаётся неизвестным в Евангелии. Ведь на страницах канонического Евангелия, переведённого уже с греческого варианта, где используется общее «Теос» (Бог), имя, указанное в нём как открытое через Иисуса, нигде так и не встречается.

С одной стороны это понятно, поскольку греческий язык канонических евангельских текстов не являлся языком оригинала и не являлся языком Иисуса и его апостолов; а с другой стороны (и это удивительнее всего) языковой нюанс по всей видимости имел настолько принципиальный характер для эллино-римских обуздателей монотеистических волн первых веков, что даже арамейской форме имени Всевышнего не нашлось места в греческом и последующих переводах. Единственный намёк из Мф 27: 46 и Мк 15: 34, упомянутый выше, и тот передан невнятно. И, как правило, языковой фактор всячески игнорируется и при попытках истолковать это загадочное место Писания об открытии имени, и оно (имя) по факту остаётся загадкой даже для христианского богословия вне зависимости от конфессии. Обратившись за разъяснением по этому вопросу к самым авторитетным христианским комментаторам Библии, можно обнаружить самые разнообразные мнения и догадки относительно него. Одни толкователи считают, что это имя «Отец», другие полагают, что «Троица», иные — «Иегова», опять-таки искажённое от Яхве и т. д.

Однако все самые распространённые традиционные точки зрения легко опровергаются как абсолютно несостоятельные, во-первых, многообразным разночтением в богословских трактовках в вопросе, который сам по себе не предполагает и не может предполагать многообразия трактовок. Иногда доходит даже до курьёзов, когда поднимается вопрос о языке Иисуса. И когда ответ применительно к Всевышнему предполагает арамейскую форму ЭЛАХ или ЭЛОАХ, от которой родственная арабская АЛЛАХ, используемая доныне всеми арабскими христианами, разнится по сути лишь несущественным диалектическим отличием; а в Библии на арабском языке «Бог» свободно заменяется на «Аллах»; тем не менее за пределами арабского пространства можно встретить мнения, категорически отрицающие сущностную идентичность обеих форм — арамейской и арабской. Но и в этом случае, нелепость объяснения является лишь очередной субъективной точкой зрения в ряду других. Среди коих есть и более благоразумное согласие, при котором имя АЛЛАХ не отвергается и не отрицается категорично отцами Церкви как неприемлемое для христиан, но компромиссно интерпретируется как «Единый Бог» или даже просто «Бог», что как понятие не противоречит Библии, поскольку встречается в ней нередко; мол, это просто арабская вариация и оттого-то и не может быть принято в качестве однозначного и единственно-верного ответа на данный евангельский стих. Иными словами, АЛЛАХ по-прежнему отрицается как «то самое» имя, открытое Иисусом в арамейском звучании.

\"Писание

Во-вторых, догматические версии открытого Иисусом имени опровергаются самой же Библией. Например, согласно догматическим представлениям, автор Евангелия от Иоанна и автор Апокалипсиса — один и тот же Иоанн, апостол Иисуса. Притом что Евангелие от Иоанна было написано позже Апокалипсиса, но оба написаны после Иисуса, т. е. после открытия им имени Бога в том числе самому автору обеих новозаветных книг. Там и там вопросу имени уделяется особое внимание, однако ни там, ни там апостол Иисуса получается не может конкретно обозначить это имя.

Упоминания имени в Апокалипсисе окутаны полной неразберихой и оно остаётся как минимум в тумане, а как максимум — неизвестным. В Откр 14: 1 говорится: «… у которых имя Отца Его написано на челах.\” «Отец» — не является именем точно так же как и «Сын». Понятие «Отец» в библейской традиции равнозначно понятию «Бог»: «Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.\” (Ин 4: 23–24)

Следовательно, другое апокалиптическое выражение: «хулили имя Бога» (Откр 16: 9) с точки зрения библейской традиции равнозначно выражению «хулили имя Отца». Но как было показано выше, с точки зрения этимологии и языковых особенностей ни «Бог», ни тем более «Отец» не являются суть именами собственными.

Вместе с тем, Иоанн в Апокалипсисе сообщает о хулении имени Бога нечестивым людом. Следовательно, (во всяком случае косвенно) это указывает на знание этого имени хулителями. Согласно христианской эсхатологии речь идёт о неопределённом будущем. Но учитывая историческое смещение центра новой авраамической ветви на основную территорию эллино-римского пространства, вытеснение арамейского языка, как основного языка Писания и религиозного дискурса (а вместе с этим и арамейскую форму имени Всевышнего), из общего употребления в первые века распространения христианства и переход на греческий, как основной, можно полагать, что пророчество Апокалипсиса о хулении имени и очередном его забвении относится к той же эпохе первых веко в. н. э., в отличие от пророчества Малахии: «Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф.\” (Мал 1: 11), в котором всё характерно соответствует эпохе торжества ислама. Ну хотя бы потому, что подчёркнутый в нём признак обряда жертвоприношения в христианстве, претендующем на соответствие этому пророчеству, официально был отменён ещё на заре христианства, как и категории чистое/нечистое. Ну, а «велико имя» (Аллах Акбар — Аллах Велик) между народами от востока до запада стало благодаря молниеносному по историческим меркам и тогдашним условиям распространению ислама от Китая до Испании.

И с тех пор все народы, исповедующие ислам, славят одно и единственное имя Бога — Аллах, с этим именем принося чистую жертву в точности соответствуя пророчеству из книги Малахии. Поэтому когда всё в том же Апокалипсисе в контексте описания событий эсхатологического будущего говорится: «… Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.\” (Откр 19: 12), то это явно диссонирует со словами Иисуса в первом его пришествии: «я открыл им имя Твоё». И все богословские толкования к этому евангельскому открытию имени со всеми версиями к оному опровергаются не только данным апокалипсическим стихом, но и что самое поразительное — богословскими трактовками к нему. Обратимся к Толковой Библии.

Например, вот как комментирует это место самый авторитетный толкователь Апокалипсиса А. Кесарийский, живший в 6–7 в.: «Неизвестность имени показывает непостижимость Его существа, ибо по домостроительству Он имеет несколько имен, как-то: благий, пастырь, солнце, свет, живот, правда, святыня, искупление; подобно сему и отрицательные: нетленный, бессмертный, невидимый, неизменяемый; по существу же Своему имени Он не имеет, ибо непостижим и знаем только самому Себе со Отцом и Святым Духом.»

Живший за несколько веков до него Ориген ему вторит: «Этот живой Логос — Единственный, Кто знает что-либо, так как несовершенна природа тех, кто рожден после Него; никто не может постичь всего того, что Он видит. Возможно же, что те, которые имеют часть с этим Логосом, в отличие от тех, которые ее не имеют, знают то, чего другие не знают.»

Экумений тоже показывает удивительный пример опровержения слов Иисуса в Ин 17: 6–26: «В седьмой главе книги Исход Бог говорит божественному Моисею: Я Господь. Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем „Бог Всемогущий“, а с именем Моим „Господь“ не открылся им (Исх 6: 2–3). Он показывает, что оно больше, чем может вместить человеческий слух. Поэтому, давая апостолам наставление о том, как должно совершать крещение обратившихся к познанию Бога, Господь сказал: крестя их во имя, а сказав: имя, Он не сообщил имена в подлинном звучании. Ведь не было возможности для Него сделать их звучание доступным, но вместо подлинных Он сообщил имена, указывающие на отношения и личные. Первые Он употребил, произнеся: во имя Отца и Сына, а личное — прибавляя: и Святого Духа (Мф 28: 19). Вследствие этого, что наиболее основательно, и в книге Откровения Он не допускает, чтобы всем было известно истинное имя Единородного.»

Иными словами, прямо утверждая, что Господь вообще не сообщил подлинных звучаний имён — ни Своего, ни «единородного», которого христиане, кроме Свидетелей Иеговы, почитают за Бога. Последние, настаивая на имени Иегова, упоминание которого они насчитывают в своей версии Библии в несколько тысяч раз, тем самым тоже противоречат словам Иисуса в Евангелие от Иоанна, во-первых, потому что «Иегова» во всех языках звучит совершенно по разному, а, во-вторых, как раз его повсеместным присутствием в Писании, ибо такая явная повсеместность и известность исключает необходимость открытия.

Таким образом, открытое Иисусом имя для христиан до сих пор остаётся неоднозначным, а по факту, сокрытым, точнее, скрываемым, несмотря на его общеизвестность. Поэтому, предположения о намеренном, периодическом сокрытии имени Всевышнего в прошлом от большого количества людей, не выглядит таким уж надуманным и безосновательным, если даже в наш век доступности информации и коммуникаций, оно находит очевидное себе подтверждение.

КОНСТАНТИН ХОТ