В проводах

Одна из проекций будущего: человек оплетен проводами, на его голове шлем/или в его голове разъем, десятки соединений приникают к нему. Он и машина слились в объятьях. Пластика особа. Пространство для аналогий восхитительное.

Входы-штекеры. Есть ли тут эротизм? Конечно. Но нет певца этого эротизма! Джеймс Баллард описал «секс с машиной» (книга «Автокатастрофа»), его образы принадлежат к первой половине двадцатого века. Руль машины, сминающий ребра, и приборная панель, шрамирующая пах. Прямое эротическое столкновение с машиной оказалось слишком грубым для человека. Сексуальное желание трепещет и требует объять машину в женское тело (Snuff Пелевина и его сексуальная кукла  андроид; или продолжение фильма «Бегущего по лезвию»  голографическая проекция женщины). Баллард оказался ближе всех к выведению чистого экстракта желания. Романы между богами и людьми слишком банальны. Сексуальные отношения между людьми и человекоподобными насекомыми, животными встречаются в творчестве Ф. Х. Фармера («Плоть»«Грех межзвездный»). Ныне тема отношений с зооморфными людьми (девушки с кошачьими ушами и хвостами и т. д.) имеет место в каждой второй японской анимации. Как бы человек не разбирался с сексуальным желанием  всегда нужен антропо(зоо)морфный объект того или иного пола или вещь, аффилированная с ними. Удивительно, что именно техника и Баллард сделали первый шаг к тому, что можно назвать «эмансипацией желания от биологического». Трудно выразиться точнее, ведь даже некрофилия предполагает связь с останками жизни. Любовь к технике, экспонированная Баллардом, находится за гранью жизни и смерти. Это предельно нечеловечно  трансгрессия желания.

Вернемся к нашим любовникам. Разъемы на голове/шлеме оператора, кабели принадлежат машине. Роли в данной копуляции ясны. Машина проникает, человек получает. Возможен и обратный вариант, человек может быть взят как стержень, которого окутывают машины. Сексуальность здесь амбивалентна и та и другая сторона являются как принимающими, так и принимаемыми. Фрейд видел в технике (речь о сновидениях) только мужские символы. Это не верно. Техника по отношению к человеку бисексуальна. Вся умная техника содержит в себе сложные устройства ввода и вывода информации. Поток информации туда, поток в ответ. Манифест киборгов Донны Харуэй (смысл этого иронического манифеста в том, что освободится от женского гендера, притеснения по социальному полу, можно лишь сменив тело на цельнометаллическую оболочку) имеет изъян в своем изложении. Освободиться от пола можно лишь в полностью киборгизированном обществе. По отношению к человеку техника всегда будет являться гермафродитом.

На что похожи провода? На лианы. Приглядимся к ним. Чувствуется изобилие Юга. Возможно, эта аналогия вызвана нищетой городской обстановки. Смог, асфальт, бетон  провода тут на месте зеленых растений. Человек «в проводах» (забавно звучит, прямо как книга о проживании в московской квартире Э. Лимонова «В сырах»)  Тарзан. Полет в киберпространстве посредством электронных побегов бледен и скучен: зевок, зевок. Тарзан должен умереть от тоски в таких условиях. Негде развернутся, не с кем схлестнутся. В городе крик вибрирует только отчаянием. Киберпобеги укрывают рахитичность. В данной аналогии прослеживается инверсия. Трансферт энергий явен. Белая обезьяна (Тарзан) использует лианы так, походя. Не эта лиана, так другая. Тарзан один, лианами полны джунгли. Оператор хорош лишь в своем месте, в укрытии. Он трепещет, киберпобеги его защитники, благодетели. Именно они главные в этой экспозиции. Киберстебли уникальны, человек может быть любым. Фетишизм и идолопоклонничество подразумевают переливание витальных сил. Подобные операции иссушающи для доноров. Именно поэтому киберлианы все толще, умнее (новые чипы, прошивки и т. п.), а человек все хилее и хилее. Подобное отчуждение энергии (Подробнее см. работы Э. Фромма) говорит о наличии у человечества перманентного чувства мазохизма и аутоненависти. В конечном счете человечество жаждет избыть себя.

Сосуды, по которым бегут килобайты; кишки с отходами; пуповина матери. Подобные аналогии возможны по отношению к нашему образу. Значит граница между техникой и человеком стерта. Алан Тьюринг считал, что компьютер может сымитировать человека. Его подход уже ретрограден. Как минимум, машина конгениальна человеку, как максимум, лучше. Органическая аналогия поднимает темы прямого кормления (даже получение пищи с ложечки от другого куда самостоятельнее, чем получение нутриентов через пуповину) и погружения в околоплодные информационные воды. Зависимость освещена солнцем искусственного разума. Расизм здесь являет норму, отмечающую превосходство техники над человеком.

Водолазы «Диптауна» Лукьяненко (виртуальность в изложении автора, она же «глубина», имеет своих избранных исследователей) и ковбойские прерии Гибсона (хакеры  они же ковбои) списаны временем. Будущее отвергло такие варианты. Виртуальность не имеет глубины и мало похожа на фронтир для искателей приключений. Киберпространство старых фантастов было излишне романтизировано, слишком книжно, нечто среднее между приключениями в духе Жюль Верна и «Дневником опиомана» Томаса де Квинси. Человек не погружается в киберпространство, он постоянно выбирает: выбирает рекламу, гиперссылку, видео, игру. Однорукий бандит  ближайший родственник интернета, ты дергаешь рычаг и ждешь результата. Количество повторов не ограничено, цена победы соответственна, впрочем, проигрыша тоже нет. (Не стоит почти ничего, почти ничего не находишь, почти ничего не теряешь). Дешевенькое казино с пластиковыми жетонами  вот прототип нашего киберпространства. Парадокс заключается в том, что живем мы в мире дегуманизированных мазохистов, а оперируем моделями старых фантастов. Новые писатели избегают тем острых и слишком локальны (ЛюЦысинь), или Поль де Коки от мира фантастики (Энди Вейер). Ослабление творческих сил в данном секторе свидетельствует об установлении «идола техники». Прямые разговоры о нем будут восприняты как хула и жестоко наказаны.

Чтобы жить в мире средневековья  нужно было верить в Бога, чтобы жить сейчас  нужно быть технологичным. Техника  часть социального корпуса. Искусственный разум-это попытка восстановить первичные узы(вернуться в материнское лоно, т. е. не быть), найти себе хозяина (того, кто за тебя думает и решает, т. е. живет за тебя) и в итоге является проблемой личности как таковой, наличия «Я». Иными словами, искусственный разум породит множество удовольствий и методов репрессий, но мало чем поможет человеку.

Зависимость  одно из единственных содержаний и развлечений этого мира. Зависимость-терапия от аутоненависти.

Альтернативная органическая аналогия видит в проводах сознательную жизнь. Сосуды превращаются в щупальца. Данный подход мало чем отличается от органического и представляет собой его малоубедительный инвариант. Человек добровольно подносит себя в жертву. Нет никаких стражей, удерживающих его на алтаре. Как нет и казнящего. Рука с жертвенным ножом принадлежит самому агнцу (см. «Мир Дисциплины» Р. Шекли; «Процесс» Ф. Кафки).

Сама картина (человек в проводах), о которой мы ведем речь, невозможна в настоящем. Данное изображение является наследием прошлого. И допускается для использования и тиражирования лишь как альтернативное будущее (будущее несбывшееся, сказочное будущее).

Реальность не имеет проблемы машинерии. Будущее, таким образом, сожрано идолом техники. То есть, история человека закончена. Единственное у чего осталось история это техника. (См. Ф. Фукуяма «Наше постчеловеческое будущее») Вполне возможно, что техника это последний идол. Ее инклюзивность и интимность (Под интимностью я понимаю сцепленность с человеческой жизнью. Прогресс машинерии некоторое время понимался как позитивный и утверждающий ответ на человеческие проблемы-аугментация, обещающая лишь благо. После этого техника пережила период тревожного вопроса-техника, как новое ярмо на шее у человека и техника, как угроза жизни. В итоге техника как загадка перестала существовать и стала частью быта.) громадна.

Возможность самой картины объясняется гуманистическим зарядом авторов. Гуманизм-попытка человека заземлить энергию на самом себе. Попытка неудачная. При схлопывании гуманизма рождается то, что называют постмодерном, сверхмодерном и т. д.

Человек должен призвать все свои творческие силы для решения проблемы отчуждения энергий (тотемизма). Если он не сделает этого сейчас, то его время закончится, и он уступит свое место иным формам жизни или нежизни.

P. S. FANG. (Кажется, что это можно прочитать как аббревиатуру: Facebook, Amazon, Netflix, Google.) Клык. Дожили! Нам угрожают зубами! Слышите это клацанье челюстей? Тигры ходят около нас? Нет, это странные люди, нацепившие на себя зубные импланты. Они все в белых рубашках, черных штанах и со странными полумасками-протезами. Но что это за протезы? Почему серебряный монохром клыков нарушается желтыми сколами? Неужели неужели эти зубы из папье-маше?! Бумажных тигров Мао Цзэдуна заменили перверты с вялыми зубами! Ребята, а как же Вы будете меня кусать? Как будете рвать мое тело на куски? Как кровь мою пить будете? Господи! Быть черным злодеем внутри и инвалидом снаружи  не это ли наказание? Так я думал, когда один из них прижимался своими деснами к моей руке, он сжимал челюсть, но все бестолку. Зубы развалились, картон разлетелся. Его нёбо начало кровоточить. Пришлось сбросить его с себя. Так я его и оставил там, на улице. Он лежал как сбитый голубь: дохлый, хилый, забытый всеми. Когда я завернул за угол, на него набросились его товарищи.

Вы спросите меня: «что это за банда извращенцев?» «Действительно ли клыки ненастоящие?» «Как я так легко выбрался из этой переделки»? Не так быстро. Отвечу на все вопросы. Зубы настоящие и в тоже время бумажные. Присмотришься настоящие, разозлишься  бумажные, рассвирепеешь  их ветром сдувает. Все дело в том, что они прочитали «Новую власть» Д. Хейманса и Г. Тиммса. Увлеклись, восприняли как пособие, вот и нацепили на себя. А я зачитывался Рэймондом Чандлером, его крутым детективом. Детектив Марлоу из книги «Глубокий сон» смотрит на картину, где изображен рыцарь, снимающий красивую женщину с креста. «Что-то он телится, этот рыцарь, придется ему помочь»,- думает Марлоу. Я думал о том же, когда шел по этому переулку. Там где-то рыцари, красавицы, надо бы помочь. А тут эта шваль. Так и вышло.

НЕБОЙША АРКАН