«Дома у меня было холодно и я чувствовал себя так, словно в одном из углов большой ночи специально для меня выкроили маленькую ночь… Я еще раз глянул на улицу, не происходит ли что-нибудь у дома. Нет, всё происходило только во мне, я беспрерывно задавал себе всё тот же вопрос. В конце концов с этим вопросом я и заснул в своей собственной ночи, в этом гробу, — до того я устал бродить, ничего не находя».
Вышеприведенный отрывок из книги французского писателя Л. Ф. Селина «Путешествие на край ночи» даёт представление о том чувстве беспросветной экзистенциальной заброшенности, которой проникнута вся эта книга. В этом бессмысленном мире нет места мыслящему индивиду, он обречён на бесконечное блуждание в лабиринте, из которого нет выхода. Если раньше эту ситуацию облегчала религия, то теперь, будучи лишь социальным институтом, она не может помочь. В общем, сбежать отсюда не получится…
Как любое значительное произведение искусства, данная книга может быть рассмотрена с разных точек зрения. Поэтому приведённая ниже попытка интерпретации с использованием концепции «точки нетождества», предложенной Гейдаром Джемалем, так же имеет право на жизнь.
Л. Д. Троцкий в статье «Селин и Пуанкаре», посвящённой «Путешествию…», писал: «Только потому, что за алтарями фальшивого альтруизма служат многочисленные и хорошо оплачиваемые жрецы, Селин отворачивается от великодушия и героизма, от больших замыслов и надежд, от всего, что выводит человека из тюремной ночи замкнутого „я“. Кажется, будто беспощадный к себе моралист отталкивается от собственного отражения в зеркале, разбивает стекло, ранит руки. Такая борьба изнуряет его, но не открывает просвета».
Помимо продуктивной в критическом плане темы продажности жрецов, Троцкий указывает на возможность отталкивания от своего зеркального отражения. Идея зеркала — это очень глубокая и насыщенная различными метафизическими токами идея. Зеркало является самым непосредственным символом духовного созерцания. Что мы видим, когда смотрим в зеркало? Мы не можем себя отождествить с отражением, т. к. оно является по отношению к нам чем-то внешним. При этом отражение, конечно, имеет отношение к человеку как к таковому, оно подтверждает, что человек телесно есть. Человек не является единой монадой, это сложная композиция, сложная связка разных элементов.
Таким образом, наше отражение, осмысленное философски, является одним из элементов человеческой композиции. В традиции существует понятие, которое наиболее точно передаёт метафизический смысл этого образа — «тёмный двойник». Классик немецкого романтизма Э.Т. А. Гофман так интерпретировал эту тему в «Песочном человеке»: «Ежели существует тёмная сила, которая враждебно и предательски забрасывает в нашу душу петлю, чтобы потом захватить нас и увлечь на опасную, губительную стезю, куда мы бы иначе никогда не вступили, — ежели существует такая сила, то она должна принять наш собственный образ, стать нашим „я“, ибо только в этом случае уверуем мы в неё и дадим ей место в нашей душе, необходимое ей для её таинственной работы». «Темный двойник» это не альтернативное сознание, раздвоение личности тут не причем. Он живет в каждом из нас, и от нас же зависит приструнить его или дать ему волю.
Суфии считали, что внутри каждого человека растворен шайтан, негативный джинн. Этот джинн является нашей матрицей индивидуальности. «Тёмный двойник» это, по сути, мы сами со всеми нашими достоинствами и недостатками, симпатиями и антипатиями, наше отражение в зеркале мира. Область памяти так же относится к сфере «тёмного двойника». Остальные составные части человеческой композиции, такие как физическое тело, инстинкты, вегетативные функции, нервная система, находятся ниже в иерархии. Структурирующей силой, которая придаёт человеку стержень и смысл, и вводит в человеческое пространство категорию долженствования, является наше сознание как точка нетождества ничему из сущего. Эта точка, обладая волей, заставляет человека, как сложную композицию, подчиняться, слаженно работать и делать что должно. Для описания данной идеи можно привести идею колесницы, запряжённой семёркой коней. Возница может держать поводья твердой рукой, иногда браться за кнут, а иногда придерживать если он хочет доехать туда, куда ему надо.
В зеркале же отражается как раз наш «тёмный двойник» или, другими словами, человек как существо для мира. Именно через зеркало происходит разделение нашего «я» на «чёрного двойника» и сознание. Держа это в голове, сюжет книги «Путешествие на край ночи» можно рассмотреть с позиции взаимоотношений «тёмного двойника» и сознания. Причём сама книга является дискурсом или языком, воплощающая в себе как раз идею зеркала.
«Тёмный двойник» представлен Робинзоном, который прокладывает маршрут всего путешествия, но при этом он не может объяснить мотивов, не может сформулировать что же он ищет. Для себя он объясняет путешествие поиском стабильности, более спокойной жизни, но не может найти это место. При этом Бардамю, как «лирическое я», от лица которого ведётся повествование, формулирует своё путешествие именно как путешествие на край ночи, хочет достичь её дна. Отождествление Бардамю и сознания, конечно, является некоторым допущением, но «я» это инстанция наиболее близкая. Само путешествие возникает из-за напряжения, которое сознание вносит в человеческую композицию. Именно сознание вызывает чувство обеспокоенности, неудовлетворённости, неприкаянности. Оно начинает дергаться, ему недостаточно тех объяснений и тех штампов, которые приходят из вне. За счет этих движений картина мира, привитая с детских пеленок, перестаёт удовлетворять и давать достаточное объяснение и обоснование окружающей действительности.
Сначала нарратор оказывается в огнённом жерле войны, затем в Париже, охваченном лицемерным патриотизмом и жаждой наживы. Потом африканская колония, где тропические ливни и палящий зной лишают остатков разума, а болезни съедают тело. Далее путешествие в Америку и работа на заводе Форда, с одуряющим трудом в непрекращающимся грохоте… Все круги нового ада пройдены в этой одиссее XX века. Но нигде он не чувствует себя как дома, корабль Одиссея не может найти свою бухту, он тает и разрушается под напором стихии. Сознанию просто нет места в Бытии. Завершается путешествие смертью Робинзона. Чем ещё могло закончиться такое путешествие, что ещё можно найти на краю ночи?
Но это осознанная и отрефлексированная смерть, личная смерть, которую человек увидел со стороны, это не пустое исчезновение. В общем-то в логике предложенной нами интерпретации смерть «тёмного двойника» означает и распад всей человеческой композиции. Книга заканчивается тихим, мягким рассветом, следующим за ночью, в которую умер Робинзон. На краю ночи был найден рассвет, рассвет небытия. Путешествие окончено.
P. S.
Есть ещё одна тема, поднятая в рассмотренной книге, также связанная с точкой нетождества, можно даже сказать, в прикладном отношении. Это пробуждение и активизация этой точки у профессора Баритона в ходе изучения английского языка. По мере погружения в филологические штудии, он постепенно теряет самоуверенность и оптимизм. Его уже давно сформировавшаяся личность начала разваливаться, терять внимание и всё чаще погружаться в фантазии. В итоге он бросает и свою клинику, и малолетнюю дочь ради того, чтобы отправиться в путешествие, в путешествие на край своей ночи. «Он боялся, что ему отпущено слишком мало часов жизни для полного осуществления поставленной им себе задачи… На мой взгляд, Баритон всё неизлечимей заражался мышлением». Такого, казалось бы, незначительного толчка хватило для достойного профессора. Связано это с тем, что точка нетождества не принадлежит человеку. Она живет в языке.
ИВАН НИКИТИН