В период нескончаемого локдауна, среди скучных новостей о количестве потерь от ковида, взгляд, по старой привычке блуждал в поиске более захватывающих заголовков, связанных с терактами, взрывами, смертниками и других около террористических новостей.
Но удивительный штиль в этой сфере невольно наводил на мысль, что террористы, видимо, тоже люди, и эсхатологическую битву с силами зла решили отложить, покорно прислушавшись к призывам ВОЗ соблюдать социальную дистанцию.
И вот, на пороге очередного локдауна из Европы, что ни день стали поступать сводки о террористических атаках, одни страшнее других. Заскучавший мир в этот раз решили развлечь отрезанием голов. На истерзанное страхом сознание, убежденное, что твой сосед с недельной щетиной может оказаться террористом, такие сюжеты действуют безотказно. Подзабытые эксперты по терроризму ничего оригинальнее избитой фразы, что не все мусульмане террористы, но все террористы – мусульмане, вбросить не смогли. Мусульмане по привычке бросились оправдываться и ставить свечки на месте терактов. Политики с разной степенью накала стали намекать, мол, что-то не то с Исламом.
После событий 11 сентября прошло 20 лет, достаточный срок, чтобы некоторые скептики из академической среды без намека на кухонную конспирологию могли сделать ряд выводов.
Во-первых, мы почти никогда не видим внешности террориста. Его образ всегда сопровождают такие характеристики как «бесчеловечный», «ужасающий», «иррациональный», что «зло» такого уровня даже не стоит показывать.Террорист – это всегда некий собирательный, обесчеловеченный образ. Постоянно показывать копии бин ладенов уже смысла нет. Как у собаки Павлова, важно сказать слово «терроризм» и сознание само дорисует картинку.
Мы никогда не услышим другую сторону. Террористы лишены голоса, за них всегда говорят силовые структуры, политики, истеричные СМИ. В то время как эксперты тратят больше чернил, чем террористы крови, пытаясь понять мотивы их поступков, а страны платят миллиарды на проекты по адаптации и умиротворению экстремистов. Возникает вопрос, почему бы у самих террористов не спросить, зачем они это делают. Чем мотивы и идеология террористов в значительной степени неизвестнее, не говоря уже о их количестве и местонахождении, тем выше вероятность полагаться на стереотипы и мифы.
Во-вторых, «враг» создается с помощью образов и языка, используемых в политике, популярных развлечениях и СМИ. Гиперболический драматический язык задействован во всей палитре для изображения Запада как мира героев, который сражается со злом вселенского масштаба. Этот враг всегда беспощаден, он верит в крайние религиозные ценности и мечтает уничтожить все современные ценности. Особо искусно отточен образ кровожадного мусульманина, в коллективное сознание его активно вбивали последние 20 лет.
В-третьих, существует огромное количество научных центров, аффилированных с государственными и силовыми структурами, которые работают над «исследованиями» по терроризму. К примеру, сайт spinwatch.org объединяет независимых ученых, которые занимаются разоблачением таких контор. На сайте публикуют важные отчеты о том, какие ставки на заказные статьи у «авторитетных» экспертов, что 90% спонсоров у крупнейших исследовательских институтов в мире это сионистские организации (указывается в ежегодной налоговой отчетности институтов), как английское лобби продвигает исламофобские проекты в парламенте под видом борьбы с радикализмом и т д.
Вышеуказанное – это то, как академическая среда на своем рафинированном языке пытается объяснить простую вещь, что терроризм сегодня – это проект, и чем бессмысленнее акт терроризма, тем более активными будут геополитические телодвижения крупных стран.
Кампании по отрезанию голов или взрывов своевременно организуются, когда нужно решить свои проблемы. Сегодня Западу нужно поставить на место Турцию и вновь используются обкатанные схемы, попутно решающие ряд проблем.
Начались активные кампании в СМИ по демонизации Турции, представляя ее чуть ли не как кузницу джихадистов. На фоне борьбы за Карабах, когда Европе особого смысла ввязываться в новую войну нет, но и наблюдать, как мусульмане впервые за столько времени успешно возвращают свои территории, они спокойно не могут (невольно воскрешается образ Османской империи). Разворачивается борьба в символическом пространстве: борьба за Карабах интерпретируется как столкновение вражеских цивилизаций.
Население переключается на «традиционного» врага – мусульман. Это отвлекает от целого багажа ковидных проблем, провалов с мультикультурализмом, кризиса в управлении. После студенческих волнений 1968 года активное навязывание идей толерантности и открытости охлаждало градус протестных настроений в массах. Сегодня же любое проявление нетерпимости со стороны других культур приводит к их вытеснению как в пространственное, так и в символическое гетто. Террористические атаки лишь усиливают подобную риторику, сбивая фокус с более серьезных проблем.
МЭЭРИМ АЙТКУЛОВА