Обвинения А. Толстого в плагиате совершенно безосновательны — «Золотой ключик, или приключения Буратино» является вполне себе самостоятельным произведением. Более того, по своей идеологии адаптация красного графа даже противоположна «Приключениям Пиноккио» К.Коллоди.
В чем же заключаются фундаментальные отличия. Прежде всего это наличие Золотого ключика как основной оси, вокруг которой строится повествование. А.Толстой как бы торопится показать, что он пишет другую книгу, и вводит Золотой ключик сразу в название. По сюжету сказки, Золотым ключиком открывается потайная дверца в коморке папы Карло, за которой хранится волшебный театр, как абсолютная ценность и цель — такая же как Золотое руно или яблоки Гесперид. При этом интересно, что и у Толстого, и у Коллоди деревянная кукла имеет двух отцов — физического и духовного. Первый отец ищет как бы приспособить деревянное полено в хозяйстве, а второй — наделяет формой, человеческим образом и подобием, и превращает полено в куклу. Персонаж по имени Джеппетто, является духовным отцом для Пиноккио, при этом для Буратино Джузеппе является отцом физическим. «Джеппетто» и «Джузеппе» — звучат очень похоже, т. е. Буратино поставлен Толстым уровнем выше, чем Пиноккио.
Следующее важное отличие состоит в том, что у Толстого отсутствует нравственное совершенствование главного героя. Как он входит бодро и несгибаемо в повествование, так и выходит из него. Всякие попытки нравственного улучшения и воспитания предпринимаемые то Говорящим Сверчком, то Мальвиной не оканчиваются ничем. Мальвина еще легко отделалась, с ней, как с девочкой, Буратино обходится довольно галантно, хоть и не без насмешки. Сверчок же, который лез со своими советами, получив молотком по голове, уполз за очаг. Буратино так и остается несгибаемым, неунывающим, веселым и дерзким, потому что такова его природа — природа трикстера.
Сказка «Золотой ключик, или приключения Буратино» написана в 1936 году, и как раз незадолго до этого, в 1932 году, А. Толстой совершает путешествие по Италии и Германии. И именно это путешествие и должно было вдохновить Алексея Николаевича, потому что Буратино это воплощенный фашистский идеал. Символ молнии, руна Зиг — это символика кукольного театра, найденного Буратино и его друзьями в финале книги. Молния чрезвычайно многозначный символ, но прежде всего это небесный огонь, логос, пробуждение к истинной жизни. Это «солнце» и «победа» у предков германцев. В книге Бытия творение начинается со слов «да будет свет» — слово «свет» на иврите в данном случае может также быть переведено как «молния».
Найдя кукольный театр, Буратино осознает себя как исполнителя главной роли в пьесе про себя же самого. Это обретение бессмертия, т. к. роль и персонаж не могут умереть. При этом не важно какая кукла будет эту роль исполнять на материальном плане. Намек на это есть в рекции кукол, когда они первый раз увидели Буратино в театре Карабаса Барабаса и очень обрадовались — он наконец-то вернулся, а так же в изображении самого Буратино на двери в потайную комнату, которая располагалась за холстом с похлебкой в коморке папы Карло. Обнаруженный там кукольный театр — это истинный мир, хранящий в себе бесконечные возможности, бесконечный потенциал сюжетов. Вспомним, что сразу же пришло в голову Буратино, когда он достиг цели:
«– Ну, а ты, ну, а ты, Буратино? — спрашивали все. — Чем хочешь быть при театре?
— Чудаки, в комедии я буду играть самого себя и прославлюсь на весь свет.»
Данную тему, тему обретения имени, развивал Юлиус Эвола в книге «Герметическая традиция». Не будем здесь останавливаться на разборе и состоятельности данной концепции. Просто интересна параллель Толстой — Ювола для иллюстрации книги о Буратино, как идеологически правого продукта.
Буратино появляется благодаря действию внутреннего огня, forma informata схоластиков. Что это за огонь, откуда он приходит — нам неизвестно, но без него — собственно ничего и нет. Этот огонь ударил в полено и пробудил в нем жизнь, а папа Карло только вырезал фигурку.
Персонаж Коллоди, Пинокио, по ходу повествования наоборот подвергается воспитанию, жесткой системе наказаний и поощрений, и в итоге из него «вырезается» добропорядочный, послушный и совершенный человек прекрасного нового мира, «хороший мальчик». А какой мальчик — хороший? Что это значит? Что такое хорошо, что такое плохо — вечный вопрос. Мнение о «хорошести» у общества о своем члене, или у правящих классов о своем подданном, или у родителей о своем ребенке всегда будет отличаться от внутреннего личного предчувствия конкретного человека. Формирование хорошего, правильно мыслящего члена общества — это левая повестка, левая интерпретация идей эпохи Просвещения. Виктор Гюго в книге «Человек, который смеется» описывает похитителей детей, компрачикосов, которые сажают своих несчастных жертв в бутылки и ждут, когда дети превратятся в уродов, по форме совпадающих с этими бутылками. Это и есть цель воспитания и образования — сформировать.
Сказка о Буратино в СССР была чрезвычайно популярна. Интересно, что именно версия с Буратино, а не с Пиноккио. Она экранизировалась множество раз, а сам персонаж — Буратино — жил своей собственной культурной жизнью. Был даже такой лимонад. Удивительно, насколько удачным фугасом и парадоксом эта сказка оказалось для официальной советской идеологии, как раз помешанной на воспитании, перевоспитании и коллективизме. А может быть это неслучайно, и был заговор тайных фашистов в министерстве культуры для развала советской идеологии. Все может быть.
По-новому, с другой стороны, идея Буратино, деревянной куклы, была переосмыслена современным российским писателем М. Елизаровым. В конце июля была переиздана его книга «Мультики». По сюжету данной книги, главный герой Герман Рымбаев, такой же бодрый и веселый как Буратино, попадает в дурную компанию — к лисе Алисе и коту Базилио. Судьба его определяется все более и более четко — социальное падение вниз, где-то на горизонте уже маячит тюрьма. Но события складываются так, что он попадает в детскую комнату милиции, где его подвергают интересной процедуре перевоспитания. Совершенно инфернальный персонаж Разум Аркадьевич, представляющий собой нечто среднее между Бобам Греем, жутким клоуном Стивена Кинга, и советским воспитателем трудной молодежи Марченко, показывает главному герою «мультики» — диафильм о перевоспитании трудных подростков. В итоге главный герой как бы сам оказывается в этом диафильме, причем там он не настоящий, а уже перевоспитанный. Грань между диафильмом и реальностью стирается, и происходит подмена — в реальность попадает перевоспитанная копия, а что становится с оригиналом — неизвестно, но страшно даже предположить. Тут мы сталкиваемся с негативной версией чудесного кукольного театра. Т. е. это альтернативная концовка Буратино, когда золотой ключик попадает в руки Карабаса Барабаса.
В заключение можно добавить, что тема образования вообще является одной из центральных для всех современных российских писателей. И опять мы имеем два полюса. С одной стороны, например, Алексей Иванов с «Книгой географ глобус пропил». Там очень невнятно школьный учитель, работающий «за идею», хочет привить молодым несмышленым оболтусам какое-то элементарное понимание об окружающем мире. И есть полюс Сорокина и Елизарова, творчество которых направлено на разрушение матриц и нарративов. Не только телевизор, как агент внешнего влияния и зомбирования, но и, о ужас, великая русская литература так же должна быть разрушена (как Карфаген). В одном из интервью Владимир Сорокин вспоминает историю, услышанную им от Юрия Мамлеева. Тетка Мамлеева, работала в Кащенко, и там ей попалась одна интересная пациентка: молодая девушка считала, что она находится внутри романа «Идиот» Федора Достоевского, и весь мир у неё сжался до размеров этого романа. Это гипертрофированный случай, но он наглядно выражает суть проблемы — люди находятся в плену нарративов, живут не своей жизнью и думают не свои мысли. С другой стороны, если посмотреть под определенным углом, то в то же самое время нарративы живут своей паразитической вампирической жизнью. В том же «Идиоте» Настасья Филипповна укоряет князя Мышкина, что он ведет себя как персонаж романа, что так себя нормальные люди сейчас не ведут.
Буратино повторяет вслед за Ф.Ницше: «Лучше быть безумцем на свой собственный страх, чем мудрым на основании чужих мнений», но для начала нужно найти золотой ключик и стать хозяином волшебного кукольного театра. Тогда нас ждут «ужасные опасности и страшные приключения».
ИВАН НИКИТИН