Феномен эроса и исламский подход к проблеме пола

В последнее время, на фоне часто мелькающих информационных упоминаний о событиях в исламском мире и в частности Кавказе (в случае рунета), сложно не заметить неестественно раздутый интерес СМИ и обывателя к интимной стороне взаимоотношений в исламском обществе, его особенностям, устоявшимся гендерным ролям и восприятию этого щепетильного вопроса вообще. Информационные вбросы, слухи и провокационные заголовки один за другим разжигают интерес и рождают всё новые и новые сомнительные по достоверности сенсации. Это вопрос с неравными или ранними браками, с многожёнством, с т.н. женским обрезанием, с хиджабом, и даже полумифическими геями в Чечне.

Всё бы это не вызывало подозрений и не возмущало, если бы мы не жили в эпоху откровенно агрессивного распущенного эротизма, одержимости сексоманией, половой разнузданности, которые здорового человека шокируют, вызывают презрение и рождают разочарование сим веком высочайшего прогресса и развития техники и наук. Об этой актуальной, чрезвычайно важной и волнующей теме и хотелось бы поговорить.

ДЕГРАДАЦИЯ

Мы и не заметили, как переместился наш взгляд с лицезрения умных глаз или волевой походки на откровенное разглядывание форм и рельефов. По-настоящему эта идея стала навязчивой после того, как исчерпала свой ещё более-менее возвышенный сексуальный заряд романтика Ромео и Джульетты, и им подобных персонажей художественной литературы, известных нам со свободолюбивых времён Возрождения и эпохи Романтизма, вихрем ворвавшихся в западный мир после многовекового пуританства. И человек, уже оторванный от сакральных символов и ориентиров, неизбежно «пополз вниз», во всех смыслах этого слова.

Отметим сразу, что в виду нашего пребывания в эпоху «последних времён», мы вынуждены считаться с тем, что все важнейшие сакральные понятия деградировали до того уровня, когда они, по сути, перестали соответствовать своим изначальным значениям. Так же и в данной теме, мы вынуждены будем, рассматривая современную проблему, углубляться в такие сферы, которые на первый взгляд никак не относятся к проблеме пола, семьи, подлинной любви, интимных взаимоотношений. Однако именно отсылка к ним и их глубокий анализ поможет нам понять корневую суть этих проблем и тех аспектов жизни, в которых возникли искажённые представления. По этому, в первую очередь, мы должны заглянуть в самую глубь такого сложного, но известного всем понятия как  Эрос.

Эрос всегда воспринимался, явно  в форме доктрин или скрытно  в форме интуиций, как нечто побуждающее и ведущее к преодолению индивидуальной замкнутости. Как феномен, предполагающий межполовое общение и толкающий к нему, он создаёт предпосылки к познанию себя же через взаимодействие с противоположным. Он может даже открывать новые этажи сознания, новые резервы и через это стимулировать серьёзные преобразования. Он преображает жизнь юноши и девушки, как некая инициация, делая из них мужчину и женщину. Он служит глубинным неистребимым позывом. Конечно, это не настолько могущественный катализатор как любовь к Богу, однако что-то сверхмотивирующее в этом есть. Эрос толкает на подвиги, которые потом превращаются в легенды. У язычников он приобретает поистине божественный статус, побеждающий саму смерть. Он нарушает спокойствие, будоражит ум и даже приводит иногда к безумию. Эта сила, которая из нас, но она в какой-то момент управляет нами, а значит, её подчинение создаёт колоссальный мобилизационный потенциал. Но это всё знание не нашего века, а истины из мрака ушедших веков и тысячелетий. Крайне важно понимать истинное значение этого феномена, ибо халатное отношение к нему ведёт не только к психологическим неудовлетворённостям для людей слабых духом, но и целым комплексам.

Эрос и его важнейшее производное  любовь, опустились до уровня низменной привычки и инстинкта. Усугубила эту тенденцию капиталистическая волна, так органично встроившаяся в эволюционно-дарвинистский тренд. Лишившись сакрального содержания, Эрос упал со своих транспсихологических высот на более приземлённые, простые и привычные нам уровни слезливых баллад, где напряженное внимание и переживание зрителя можно привлечь лишь фактом чьей либо измены или неожиданно потерянной невинности. Люди обсуждают книги об этом, фильмы, ищут новые экзотические формы удовлетворения либидо. И это всё подстёгивается экономической выгодой и возможностью заработка для самых смекалистых и изобретательных. Огромные средства и кадры были брошены на создание гигантской эро-индустрии, которая к тому же, уже обладает немалыми лоббистскими возможностями и покровителями. Парадокс, но снятие рамок и ограничительных мер не утолили ту жажду и страсть, как это предполагалось, а предали ещё больший оборот вакханалии, добавили ненасытности ей и побуждает искать новые формы ощущений. Перманентная эротомания будто бы поселилась в подсознании и оттуда формирует привычки, рефлексы, мысли и даже характер. В сытом обществе теперь он задает тон, сделав из человека как единицы социальной или экономической, единицу эроориентированную. Доходит до смешного: пытаясь достичь всё же высот истинных учений об Эросе, как выходящем за грани биологического, современный человек садится за изучение древних практик и Камасутры, но получается у него, как не удивительно, одна порнуха. И беда тут не только в том, что современного человека интересует в первую очередь процесс, но и в том, что он перестал по-настоящему понимать, что такое субтильное, сверхразумное, иррациональное.

Заменивший религию психоанализ настойчиво внушает нам исключительно физическую, животную природу, и толкает нас к вполне конкретному выводу о том, что, как и наши якобы предки  обезьяны, мы мотивированы лишь низом: животом и половыми органами, чьё решающее значение с веками эволюции перешло в подвал Ида. И сегодня, в условиях информационной шумихи, западный (и российский) обыватель через тёмные глубины своего подсознания воспринимает те события, которые происходят в мире. Эти люди видят и слышат про жизнь при патриархальных устоях и религиозной дисциплине, возможно, что даже не сознательно, чисто рефлекторно, они анализируют и потом излагают проблематику и подытоживают исключительно в свете своей парадигмальной системы либерализма, со всеми её лекалами и обусловленными закономерностями. Это, как они считают, уже состоявшаяся и целостная система, которая может объяснить любое явление и процесс, использую, на их взгляд, очевидную систему потребностей, рефлексий, социально-экономических интересов индивидов (или групп). Данное, по меткому выражению Гейдара Джемаля, есть не что иное, как «аргумент тела». Всё коренится в физиологии, позывах организма и импульсах, которые возникают в следствии химических процессов в мозгу. Что может быть проще и элементарнее

Те, кто осознал сие унизительное положение и банализацию темы полов и их возвышенного общения, стремительно бежит из этой тьмы ограниченной телесности к свету высоких чувств, романтики, красивых восходов и закатов и любви до гроба. Прекрасные образы-описания, огонь, вода и медные трубы, через которые проходят влюблённые, служит красивым заслоном, психотерапевтическим успокоением для тех, кто ещё не готов откровенно расписаться в своей обезьяньей генеалогии и всё ещё теплится надежда на особенность, и возможно появившуюся некую духовность в результате долгого развития своей высшей нервной деятельности. Всё это есть не что иное, кроме как отчаянная попытка подсластить горькую научную правду о том, что, с их точки зрения, желание познания мужчиной и женщиной друг друга обусловлено лишь жаждой удовольствия и инстинктом продления рода. Так же, тема любви коммерциализирована и присвоена людьми сценического искусства, которые, наверное, самые беспринципные в идеологическом плане. Так что, воспринимать всё эту эстетику возвышенных чувств, следует лишь как продукт распада теперь уже никому не понятных и тайных доктрин любви и мистического общения мужского и женского полюсов.

Тенденцию к профанации можно проследить и в том, что например, в современных произведениях или мультфильмах в качестве возлюбленных могут выступать животные, причём абсолютно разновидовые или фантастические. Прослеживается прямая, но неявная аллегория с человеком, поведенческие шаблоны которого эти самые животные и копируют. Много догадок рождает и особая страсть, с которой современная фрейдистская психология подходит к теме извращений и перверсий. Попытки искать причины внутренних проблем лишь во внешнем воздействии (в насилие в детстве, в негативном опыте, в недостатке) во многом оставляют место для оправдания подобных пороков, как негативных закономерностей. Прекрасная иллюстрация абсолютной слепости современного человека по отношению к феномену Эроса. Однако раз уж мы коснулись этой весьма сложной и щепетильной темы, то нам необходимо для уважаемого читателя разъяснить и другие искажённые пути познания Эроса, его места и степени влияния на нашу ментальность. Помимо банального зоологического (или научного) объяснения этого феномена, есть другие, более сложные и древние версии и трактовки глубинной природы этого явления.

ПРОТИВОПОЛОЖНАЯ КРАЙНОСТЬ

Одним из самых распространённых и, кстати, свойственных Западу, является представление о его низкой и греховной природе в самой основе. Пол и половое влечение  это бремя здешнего мира, преграда к ангелической возвышенной природе, словно вечно ноющая заноза, напоминающая твари что она не Творец, поскольку несовершенна в следствии принадлежности к одному из полов и его потребностям. Эта позиция прямо полярна той, о которой мы сказали выше и, на самом деле, имеет с ней основательную и существенную связь, находясь при этом в односторонней зависимости. Назовём её так, как это обычно принято  аскетичная. Это одна из двух духовных метафизических позиций, которая постулирует чистоту, безбрачие, стремление к бесполому бытию, подавление желаний путём нивелирования в себе мужского (женского) вплоть до физической кастрации. Этот путь был присущ жрецам женских гинекократических культов (Исиды, Астарты, Кибелы и т. д.), манихеям, некоторым гностическим сектам и большинству христианских течений (практика целибата в католицизме или монашество в православии). Это очень опасный и часто гибельный путь, который, вероятно, свойственен тем мужчинам, у которых сильна «внутренняя женщина» или недостаточно устойчив и целостен мужской стержневой принцип, рассыпающийся под напором более агрессивного и пугающего женского всепоглощающего, подавляющего волю, стерильного принципа. Либо он характерен для женщин фригидного склада с периодически дающими о себе знать истерическими наклонностями и периодически возникающими припадками экзальтации. Для этих людей характерен суровый аскетизм, борьба с плотью и чувственностью, избегание наслаждений здешнего мира.

Конечно, со многим из выше перечисленного мы можем согласиться, т. к. это ступени по которым истинный дух преодолевает миражи мира ближнего, но нельзя не заметить, что такой крайний подход ведёт к другой опасности. История знает много примеров того, как идущие по этому пути приходили вовсе не к духовным высотам, а попадали в ловушку их негативных суррогатов. Отвергнув и игнорируя полностью свои половые потребности, эти люди незаметно для себя переходили в некое состояние бесполости, где, например, для священнослужителя становится нормальным носить одеяния, напоминающие женское платье, а для монахинь такие истинно женские понятия, как нежность и ласка становятся непонятными и чужими, и заменяются на холодную суровость и отрешённость. Стоит так же добавить, что западная монашеская традиция, как и суфийская, знает такое явление, которое возникало из сильнейшего желания единения с божественным. Это мощное экстатическое состояние, блаженство, которому нет равных, неземной красоты видения и то, что воспринимается испытывающим как чистая и непорочная близость. Богосупружество  так назовёт это одна из известных католических монахинь, переживших этот странный опыт. Состояние фана  как назвали его более сдержанные суфии.

Как у одних из самых закоренелых мушриков, у индуистов тоже существует данная практика воздержания, именуемая  путём Брахмачари. Это путь, на котором адепт объявляет тотальную войну всякой похоти и страсти. Ему лучше полностью отказаться от отношений, не заводить семью и полностью посвятить себя духовному пути, либо, если он боится сорваться, то жениться на женщине и после первого ребёнка относится к своей жене как к матери, ибо, первый ребёнок  от Дхармы, а остальные  это уже плод похоти. Огромное место в этой восточной традиции занимает особо трепетное отношение к семени и его сохранению. Семя воспринимается как концентрат всего самого ценного в организме, сок и нектар, драгоценный продукт костного мозга, который и обеспечивает нашу силу и блеск наших глаз. Потеря его  это великое горе, т. к. сохранённое, оно всасывается обратно в кровь и идёт на развитие мозга, совершенствуя ум. Сублимация  это то, в чём данная традиция видит выход, а это преобразование и преодоление, а не подавление, что более разумно, конечно. Накопление этой преобразованной из желания энергии приводит к появлению сверхспособностей и той удивительной силы исходящей от адепта, которую иногда именуют «священным ужасом».

ПУТЬ ВОСХОЖДЕНИЯ

Второй путь постижения возвышенной духовной высоты Эроса мы можем обозначить как  Эрос в его полноте. Это, наоборот, предельная концентрация на особенностях и потенциале пола, его метафизической роли источника, источника жизни, личности, судьбы, как трамплина для выхода за пределы в трансцендентное, одного из важнейших катализаторов движения энергий в тонком теле. Путём практик, в результате воспитания в себе дисциплины, трансмутаций и преображений, адепт нацелено идёт к андрогинату, как к своей подлинно полной и независимой природе. Андрогин с этой точки зрения  это предельная полнота человеческой духовной реализации, т. к. сама фигура андрогина  это нечто лишённое недостатка, самодостаточное. Более того, в представлении людей традиции, это богоподобное существо, ибо для них, Бог содержит в себе все проявления, и все проявления есть Он. Соответственно, Он, как они считают, двупол. Как и природа, кстати. Человек же по злому умыслу богов был поделён надвое и тем самым лишён своего могущества и потенциала, исходящего от гармонического слияния противоположностей, т. к. всё в мире есть либо мужское, либо  женское. Этот путь предполагает всё же некое общение с женским (или мужским) и их контакт, но лишь как компонент для преобразование стержневого мужского (женского) принципа, как реактив, добавляемый в пробирку с базовым веществом. Цель этого действия хорошо известен нам из искажённых писаний  Будем как боги! Как более красивый и приемлемый пример, можно привести своеобразную кшатрийскую практику стимулирования созидательных и возвышенных сторон пола. Это его образ прекрасной и вечно недосягаемой Дамы. Он так и не подходит даже к этапу отношений, добиваясь её. Её недосягаемость  это залог того напряжения, в первую очередь конечно духовного, в котором пребывает рыцарь. Это удивительным образом обеспечивает его перманентную мобилизацию и ориентацию на честность и благородство, дабы не посрамить себя в её глазах. Овладение и физическая близость в миг бы разрушили этот настрой и погасили бы тот верхний уровень Эроса, который активен в той же степени, в которой неактивна низшая животная страсть и житейская любовь.

ПОДХОД ПРАВЕДНЫХ

Как вы могли заметить, каждый из вышеприведённых подходов имеет свою конкретную направленность, и это либо банальное стяжание низких удовольствий или просто удовлетворение физиологической потребности, либо духовный подвиг и умелая работа с этой сложной многоэтажной конструкцией. И если первую позицию мы не можем принять уже в меру элементарного нашего самоуважения, то второй и третий подход, хоть и воплощают собой более достойный путь, однако, предполагают явное женоненавистничество и эгоизм, которые категорически не вписываются в сам характер доктрины Единобожия.

Отношение к половому вопросу в Исламе совершенно другое и своеобразное, не смотря на его кажущуюся идеальную вписываемость в строгое и традиционное архаическое общество с его «монашескими» устоями. В первую очередь, нам необходимо выделить точки соприкосновения с сопредельными концепциями, и в первую очередь с ближайшей  традиционной. Мы согласны с тем, что женщина со всеми её психофизическими особенностями  это субъект отдельный и предполагает свой собственный путь, по которому она достигает степени собственного гендерного совершенства. У неё свои собственные особенности и сильные стороны, которых нет у мужчины. И поэтому, мы, в противовес феминистам, либералам и другим сторонникам искажённого представления о равенстве, постулируем отношение между полами как взаимодополняющий и взаимовыгодный союз, где у мужчины есть своё место, сообразно его функциям, а у женщины своё, в соответствии с её сущностными преимуществами и недостатками. Мужчина здесь ведущий, обеспечивающий и защищающий, в виду своей большей психологической устойчивости, холодному подходу, физической силе, предприимчивости, умению возглавить, мыслить стратегически и основательно. Женщина  обустраивающая быт, рожающая детей, друг и советник, служащий некой отдушиной от гнетущей и требовательной действительности этого мира. Это безусловно союз, договор-взаимовыручки, пакт против высасывающего все соки социума. И теперь, когда есть семья и дом-крепость, роли распределены, а требования физиологии удовлетворены, союз выполнил своё прямое предназначение и супруги, каждый сам или вместе, выполняют свои обязательства перед уммой и Всевышним.

Мы даже не будем касаться того бардака с гендерными ролями, который возник на Западе и с недавнего времени у нас. А возник он тогда, когда западный человек откинул извечную истину разнополярности полов и решил вот так вот по-дилетантски и банально подвести под всеобщую уравниловку. Уравнить то, что всегда воспринималось как противоположное: как небо и земля, белое и чёрное, Солнце и Луна и т. д. Каждому из перечисленных понятий соответствовал пол. Весь мир делился на мужскую часть и женскую, что придавало движение, динамизм бытию. Тема любви так же затрагивалась на заре ислама очень часто. Возможно, это было во многом связано как с традицией собственно арабской поэзии, так с быстрым распространением ислама на всей территории Ближнего востока, в том числе, и в любвеобильной Персии. Здешние поэты имели статус самых высоких ценителей любовной тематики в Золотой век расцвета культуры халифата. Однако, если мы обратимся непосредственно к ортодоксальным исламским положениям относительно данной тематики, то найдём их более равнодушными на обсуждение подобных эфемерных тем. Исключением может быть, наверное, только известный андалузский богослов ибн Хазм, автор целого трактата о любви «Ожерелье голубки». Трактуя аллегорически слова из Священного Курана «Он  Тот, Кто сотворил вас из одной души», многие мыслители того времени пришли к платоновскому пониманию источника любви между возлюбленными, как заложенному предвечно их изначальным единством. В представлении многих того времени, в любви соединялись противоположные вещи, приятное и губительное. Её могли обозначать, например, как сладостное страдание, которого хочется всегда. Она есть причина приятного томления душ и одновременно, затуманивания разума и пути к пропасти. Она дополняет дозволенный и благодатный брак, либо толкает на грех и преступление. Она тяготит сторонящегося греха, либо привязывает к богобоязненному и толкает на подвиг. Она скорее есть плохо, чем хорошо. Это скорее стрелы шайтана, чем благодать Всевышнего. Страстная любовь заменяется на более сложную и чистую любовь ради Аллаха, которая действительно до смерти, т. к. предполагает вечное сосуществование в Раю. Подпитываемая не чувственным позывом изнутри, но внешним долгом перед Богом, человек должен чувствовать нужду в том, кто такой же заключённый в темнице духа, как и он сам, и нести ответственность за вторую половинку. Если угодно, то из обычной жизни более всего тут подошли бы примеры с боевой подругой или, допустим, женами декабристов, что, конечно же не лишает, а даже придаёт чувственности и волнующего момента в отношениях.

В исламе страсть  это зверь, но зверь, которого можно и нужно приручить, укротить и держать в клетке. Он, как собственно и половое общение, не являются каким-то воплощением мерзости и греха или слабостью человека перед пороком. В зависимости от степени контроля над ним и дозволенных путей, он может выражать собой даже акт поклонения, либо, в случае его контроля (избегание прелюбодеяния), являться даже фактом духовного подвига. Это негатив, которые преодолённый верой и волей преображается в абсолютный позитив и становится обязательным атрибутом верующего мужа. Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) велел при первой же возможности в обязательном порядке жениться, а холостякам держать пост, как своеобразный щит для защиты от блуда. Это его сунна, а многочисленность его Уммы в судный День станет причиной его гордости, да будет мир над ним. Отношение к высоким проявлениям Эроса в исламе имеет очень много общего с тем, что говорится во многих традиционалистских концепциях, и это, как нам кажется во многом связано не столько с кшатрийской духовной линией, сколько с пророческой традицией, которая идёт ещё аж с Адама, мир ему. Безусловно, это не путь сакрализации Эроса, т. к. подобное проистекает из того же пути «обожения» человека, духовной алхимии, стремления к освобождению от низших проявлений Эроса к т.н. перманентной духовной самодостаточности, эмансипации и освобождению от влечения и инстинктов. Ведь это, на самом деле, выход не на уровень восприятия подлинно трансцендентного, но лишь к пониманию сверхъестественного, сверхиндивидуального, к горизонтам своей личной высоты через путь индивидуации, преодолении себя на пути к себе же сверхреальному.

Однако, цель всей современной вакханалии понятна: опустить этот специфический и сложный дискурс до своего банального и сортирного уровня, уровня прямоходящего млекопитающего. И современные либеральные (и не только) СМИ во всю работают над этим. Важно так же понимать, что современный подход к природе половых отношений имеет прямую связь с аскетическим и христианским, но является его, скажем так, перевёрнутой интерпретацией. Христианство, как верование по природе сугубо синкретическое, содержит в себе основательный гностический дуализм «дух/материя», и вслед за своими учителями-пустынниками и Павлом, утверждает греховность плоти и плотского, призывая мирян к браку, исключительно лишь как к вынужденной необходимости. Ибо данное считается откровенным уподоблением животным с соответствующим отношением к этому. Современный подход, как дитя бунта против христианского морализма и пуританства, как бы соглашается с этим, но преподносит это как истинную суть человека, отрицая духовную надстройку как древний социальный миф и честно постулируя антропологию как один из подвидов в животном мире, хоть и самый развитый. «Да, половая жизнь человека представляет собой его животное бытие, но лишь потому, что мы  суть одни из представителей этого мира фауны»  утверждают они, а аскезу и ограничения считают продуктом активировавшегося за тысячелетия супер-эго. Люди традиции справедливо характеризуют такой подход, как позицию деградировавшего человечества, уже близкого к своему Концу. И это не смотря на то, что ратующие за раскрепощение апатично пытаются апеллировать к античным культам любви и красоты, здорового и прекрасного тела, к оргиастическим культам древности, любованию наготы и т. д., толкуя это в привычном для себя профанном и пошлом виде. Возможно, тут сыграла и та травма вековых необоснованных запретов и чрезмерных ограничений, так горячо поддержанных самими европейцами в их тёмные средние века. Подобный подход, воспринимаемый как освобождение, обретение того, чем человек должен был всегда обладать постоянно и без ограничений, привёл нас к шокирующему и пугающему итогу: появление разнообразных форм сексуальных девиаций и извращений (пример Японии нагляден); усилившаяся половая разнузданность и в то же время увеличение людей страдающих бесплодием или половой слабостью; катастрофическое снижение уровня пассионарности, и, не смотря на полную свободу, высокий уровень стрессов, нервозности и рассеянности. Исследования по развитым странам приводят неутешительную статистику роста насилия, агрессии и популярности весьма своеобразных и пугающих форм удовлетворения либидо. Это напоминает народ пророка Лута, мир ему, который в своём неудержимом сладострастии и развязности доживал последние мгновения.

И как, на ваш взгляд, подобная аудитория должна воспринимать провокационные сводки из стран или регионов где господствует в основном патриархальный традиционный подход к половой проблематике? Естественно, исключительно через своё «дно», выражаясь образно. Вот вам пример. Не так давно была опубликована весьма сомнительная по достоверности статистика (уже подозрительно) по запросам в интернете по поиску «короткометражек для взрослых». Итак, эта статистика, с совершенно ВЦИОМовской убедительностью докладывает российскому обывателю, что-де южные регионы (именно Кавказ) самые активные по данным непристойным запросам фильмов для взрослых. Цифры приводятся просто фантастические, на подобии тех знаменитых 146%. Количество запросов идёт на миллионы, едва доходя до собственно количества населения СКФО. Больше (аж в полтора раза) запросов только у дальневосточного федерального округа, население которого ещё меньше. Но не стоит забывать, что мы живём в веке информационном, и если раньше политический процесс моделировался с помощью спекуляций с продовольствием, золотом или серебром, то теперь их место заняла информация, подтвердить достоверность которой почти всегда бывает невозможно, предоставляя обывателю лишь довериться ей, либо встать на нелёгкий путь досконального анализа. Однако, как ни странно, данная неоригинальная провокация с нереальными цифрами возымела действие в головах российского обывателя, и в адрес жителей южных регионов полились обвинения в лицемерии, показной религиозности, и тайной повальной развращённости. Одним словом  в душе маленького российского среднестатистического обитателя мегаполиса наступил праздник и что-то похожее на облегчение. Ведь подсознательно, на ряду с образом строгого и эталонного в моральном плане края со своей суровой системой взаимоотношений, южный регион всегда воспринимался как место, где живут чрезвычайно горячие и страстные люди, эдакие Мусаибы из советского фильма «Свинарка и пастух». Этот образ диковатого джигита для многих ассоциировался не с высокими горскими установками и мужественностью, а с неуправляемой и грубой страстностью. Это тот искажённый шаблон, который нам достался, возможно, ещё от колониальных времён, когда местные завоёванные аборигены воспринимались как примитивные и крайне несдержанные в своей неуёмной натуре. На этот образ ложится свойственная любому западному человеку постхристианская психотравма, о которой мы говорили выше, и выстраивается абсолютно логичная, хоть и предвзятая картина где якобы религиозность, как синоним запретительства и подавления, не справляется с буйным напором плотских потребностей и обходится как бы за закрытыми дверями через тайком открытые закладки ноутбука или смартфона.

Конечно, было бы глупо и самонадеянно утверждать, что Кавказ, да и остальные мусульманские регионы чисты от порочного элемента, ведь как мы сказали, сам его факт присутствия в любом обществе  это норма. Другое дело, в каком моральном климате живут люди и какие этические принципы формируют приоритеты этого общества. А это, в большинстве своём мусульманское общество, где на самом деле, существует идеальный баланс между телесным, которое воспринимается не как порочное, но как данное Богом мирское, и духовным, которое есть не христианская аскеза и ограничение, а умелое управление и использование на благо «укрощённого зверя» желаний плоти. Среди мусульман всегда была распространена и до сих пор активно поддерживается ориентация на возвышенные стороны пола. Принадлежность к мужскому не через факт наличия вторичных половых признаков по мужскому типу, а через поддержание на деле, дома и на глазах окружающих своего права называться мужчиной. Никто не может поспорить, что именно мусульманским регионам удалось консервировать в себе именно такой подход, а не современный. Да, есть проблемы. Это, например, почему то попавшее из христианства в ислам некое смущение перед интимными вопросами и негласное табу на их обсуждение в обществе, хотя всегда и во все времена в умме к обсуждение данной стороны жизни относились предельно либерально. Это и вопрос махра (денежной суммы, обязательной к выплате женихом) который постоянно завышают, не смотря на нежелательность этого в Исламе. Мы уже не говорим обо всяких многочисленных традициях и адатах, которые проникли и в эту сферу.

Процесс очистки ислама от этнических и других новшеств давно запущен, и необходимо в этой работе обратить особое внимание на аспект семейной и половой жизни, тонких моментов этого раздела повседневной жизни, которые во времена Пророка (мир ему и благословение Аллаха) и сподвижников решались очень просто и без лишних псевдоморальных нагромождений. Мы не встретим нигде из аутентичных исламских источников, чтобы эта тема замалчивалась, или даже как то приглушалась. И как другая крайность, нельзя относиться к этому вопросу как к какой-нибудь случке. Принципы ислама гарантируют абсолютную неприкосновенность личной жизни правоверных, дабы это не стало предметом регулирования государством или кем бы там ни было ещё. По этому, мы должны подвергнуть решительному сомнению все многословные постулирования современного общества о неприкосновенности личной жизни и выразить недоверие попыткам СМИ или всевозможных псевдо-исследовательских центров навязать свое «объективное» мнение по данному вопросу.

АЛИ ГАРИБОВ